Последний шанс
Шрифт:
"Думаю, тебе это понравится", — было написано на нём. Под сообщением она оставила название песни и исполнителя. Я слушал эту песню на повторе в течение двух дней. И с тех пор она не перестает играть у меня в голове.
Я вклеиваю стикер в книгу, чтобы заложить страницу, а саму книгу кладу на прикроватный столик.
— У вас там всё в порядке? — спрашиваю я, вспомнив о том, как они с Кларой покинули паб.
Я написал сообщение Рэйн сразу же после её ухода, но она не ответила. Через час или около того она спустилась, чтобы забрать Себастьяна, и когда
— Мне жаль, что всё так вышло, — говорит она. — Я не хотела накалять ситуацию.
— Я владелец паба. Поверь мне, я видел вещи и похуже.
Рэйн смеется.
— Но всё в порядке? — спрашиваю я.
— Всё в порядке.
— Хорошо.
После короткой паузы она говорит:
— Ты сейчас занят?
Я гляжу на книгу на прикроватном столике.
— Очень.
— Слишком занят для того, чтобы провести прогулочное совещание?
Мне требуется мгновение, чтобы понять, что она сказала, но как только это происходит, я вскакиваю с кровати и начинаю искать на полу чёрные штаны, которые я ранее туда бросил.
— Думаю, я могу слегка изменить своё расписание.
— Отлично. Скоро увидимся. Встречаемся внизу.
Когда несколько минут спустя я подхожу к двери, которая ведет наверх, Рэйн вылетает из неё и подбегает ко мне.
— И куда мы пойдём? — спрашиваю я.
— К воде?
Я киваю, и мы устремляемся вниз по улице.
— А Клара? — спрашиваю я.
— Почти уснула вместе с Принцессой Уродиной. Этот кот — предатель.
Она поворачивается ко мне, полная воодушевления.
— О! Хочешь послушать музыку?
— Конечно, — говорю я.
Она роется в кармане пальто, затем достаёт оттуда телефон и запутанные наушники.
— Прости, они проводные. У меня были классные беспроводные наушники, но… ты знаешь.
— Я не против.
Особенно если это означает, что она будет стоять ближе ко мне.
Она останавливается рядом со мной и бормочет что-то себе под нос, распутывая наушники. Как только она приводит их в порядок, она передаёт мне один наушник, а другой вставляет себе в ухо. Нахмурившись, она скроллит что-то на телефоне, а затем, наконец, выбирает плейлист. Начинает звучать спокойная электронная музыка. Не думаю, что поют на английском, потому что я не понимаю ни слова.
Она снова засовывает телефон в карман пальто.
— Ты это слышал?
— Нет.
Мы идём в тишине, слушая музыку, но я не могу на ней сосредоточиться. Всё, о чем я могу сейчас думать, это её гитара, и как завтра утром я поеду за ней в Дублин. Когда песня заканчивается, Рэйн достает свой наушник, и я вдруг понимаю, что у неё голые руки.
— Где твои перчатки? — спрашиваю я.
— О, я не знаю. Я их потеряла, — говорит она. — Но это ничего, у меня тёплые карманы.
Я останавливаюсь посреди тротуара, и она
— Ну и что мне с тобой делать, ciarog?
— Всё, что захочешь.
Я, смеясь, отпускаю её, после чего стягиваю перчатки и надеваю ей на руки.
— Но ты замерзнешь, — говорит она. — Я и так уже украла твой худи.
— Ты сказала, что я могу делать с тобой все, что захочу. Я хочу отдать тебе свои перчатки, и чтобы ты не жаловалась по этому поводу.
Она улыбается мне.
— Это всё, что ты хочешь со мной сделать?
— Это нелепый вопрос, — говорю я.
— Почему?
— Думаю, ты знаешь, почему.
Я обхватываю её рукой за плечи и прижимаю к себе.
Мы позволяем музыке заполнить тишину по пути к воде. Дойдя до места, мы облокачиваемся о перила и смотрим на чёрную воду перед собой.
Рэйн поворачивается ко мне, когда песня, которую мы слушаем, заканчивается. Она берёт мои руки и прижимает к своим щекам.
— Ты замёрз.
Она смотрит на мои руки, а затем дует на них горячим воздухом.
— Почему на твоих костяшках вытатуировано "Last Call"? — спрашивает она.
Она притягивает меня ближе и засовывает мои руки в карманы своего пальто, хотя у моего пальто тоже есть карманы. Но я не напоминаю ей об этом.
Я вздыхаю. Мы стоим так близко, что я не могу точно сказать, где заканчивается её облачко пара и начинается моё.
— Я набил эту татуировку сразу же после смерти папы, когда решил вернуться домой и начал управлять пабом. Я сделал это в шутку. Чтобы поднять настроение. Но это не очень-то сработало.
Рэйн какое-то время молчит.
— У тебя были с ним не очень хорошие отношения.
— Это ещё мягко сказано.
— Тебе не обязательно об этом рассказывать, — говорит она. — Мне не следовало напоминать.
Обычно, я не разговариваю об этом. Обычно я говорю: "Наши мнения не совпадали", и на этом всё. Но я хочу рассказать Рэйн. Я хочу, чтобы она знала. Хотя отчасти напуган тем, что когда она узнает, каким был мой отец, она начнёт задаваться вопросом о том, способен ли я совершить те ужасные вещи, о которых постоянно думаю. И есть ли у меня генетическая предрасположенность к подобному злу. И я не буду её винить, если так и случится. Я бы подумал о том же самом.
— Он был жестоким, — говорю я. — Дома.
Рэйн замирает.
— О.
— Он также был обворожительным и весёлым, особенно в пабе. Долгое время я задавался вопросом: что мы делали не так, и почему он вёл себя дома совсем иначе. Больше всего он ругался с Олли, но когда Олли уехал, лучше не стало.
— Олли поэтому уехал?
Я киваю.
— Когда он уехал учиться в кулинарную школу, он пытался убедить маму уехать вместе с ним, но она не смогла. Я не знал об этом до самой смерти папы. Я во всём равнялся на Олли, когда был ребёнком. А затем он уехал, и я больше ничего о нём не слышал. Я не знал… Я много лет думал, что он просто забыл обо мне, или что я сделал что-то не так.