Последний Шлемель, или Рассказы мальчика, выросшего в Варшаве

Башевис-Зингер Исаак

– Ой, только не дайте ему улизнуть!
– забеспокоилась мадам Шлемель. Сгинет, а я останусь соломенной вдовой.

Но тут ее перебил пекарь Барух:

– Надо отвести его к старейшинам. Пусть решат, что делать.

– Верно!
– подхватили остальные.
– Отведем его к старейшинам!

Как Шлемель ни упирался и ни втолковывал всем, что, раз он живет в Первом Хелме, старейшины Второго власти над ним не имеют, несколько дюжих парней подхватили беднягу, натянули на него штаны, зашнуровали ботинки, нахлобучили картуз, обрядили в лапсердак и потащили к дому Гронама Бычья Башка. Старейшины уже были наслышаны о случившемся и с утра пораньше собрались обсудить, как быть.

Когда толпа ввалилась в дом, один из старейшин - Недрумок Лейкиш - как раз говорил:

– А что вы скажете, если таки впрямь есть два Хелма?

– Коли есть два, отчего не быть трем, четырем и даже сотне?
– подхватил Зендер Осел.

– Будь Хелмов хоть целая сотня - в каждом найдется свой Шлемель, добавил Пустоголовый Шмендрик.

Гронам Бычья Башка - он был самый главный - выслушал все доводы, но никак не мог принять окончательное решение и лишь морщил лоб да чесал в затылке, чтобы показать, что погружен в глубокие размышления.

Он стал расспрашивать Шлемеля, и тот поведал без утайки все, что с ним приключилось, а когда закончил, Гронам спросил:

– А меня ты узнаешь?

– Конечно. Ты - Гронам Бычья Башка.

– А что, в твоем Хелме тоже есть такой Гронам?

– Почему нет? И притом как две капли воды на тебя похож.

– А может, ты просто дал кругаля и вернулся назад, в свой родной Хелм?
– намекнул Гронам.

– С чего бы мне, скажите, кругаля давать? Разве я мельница?
– возразил Шлемель.

– В таком случае, ты - не муж мадам Шлемель.

– А кто говорил, что муж? Ясное дело - нет.

– Выходит, что муж этой женщины, я говорю про настоящего Шлемеля, покинул семью в тот самый день, когда ты объявился.

– Вполне возможно.

– Значит, он когда-нибудь вернется.

– Все в руках Господа. Всегда надо надеяться на лучшее.

– Тогда тебе придется задержаться до его возвращения. Иначе как мы узнаем, кто из вас - кто?

– Почтенные старейшины, - запричитала мадам Шлемель, - мой муж уже вернулся. К чему мне второй? Мне и с одним хлопот невпроворот.

– Кем бы ни был этот человек, пока все не разъяснится, он не может жить в твоем доме, - настаивал Гронам.

– А где мне тогда жить прикажете?

– В богадельне.

– И что мне делать в богадельне?

– А дома ты что делал?

– Люди добрые, кто же станет за детьми присматривать, пока я на рынке

торгую?
– простонала мадам Шлемель.
– И как я без мужа проживу? Уж лучше со Шлемелем жить, чем одной мыкаться.

– Разве мы виноваты, что твой муж оставил тебя и отправился в Варшаву?
– урезонивал ее Гронам.
– Теперь жди, когда он назад воротится.

При этих словах мадам Шлемель зарыдала в голос, а за ней и детишки.

– Как странно, - пробормотал Шлемель.
– Моя-то жена вечно меня бранит. Да и дети никогда не слушаются. А эта странная женщина и ее дети хотят, чтобы я жил с ними. Пожалуй, Второй Хелм имеет-таки свои преимущества перед Первым.

– Стойте! Кажется, я знаю, что делать!
– перебил его Гронам.

– Таки что?
– оживился Простофиля Цейнвел.

– Коли мы решим отправить Шлемеля в богадельню, общине придется позаботиться насчет того, чтобы кто-то за детьми присматривал. Так отчего не нанять этого чужака? Пусть он не муж нашей мадам Шлемель и не отец ее детей, но он так похож на исчезнувшего, что ребятишкам даже привыкать к нему не придется.

– Отличное решение!
– завопил Тугодум Фейвел.

– Я вам так скажу: сам царь Соломон не рассудил бы мудрее, - подхватил Дурень Трейтель.

– Да уж, до такого лишь у нас в Хелме додуматься могли, - поддакнул Пустоголовый Шмендрик.

– А какую плату ты попросишь за то, чтобы приглядывать за детьми мадам Шлемель?
– спросил Гронам.

Шлемель поначалу не знал, что и отвечать. И то сказать: за всю жизнь он и на воду для каши не заработал, Наконец он решился:

– По три гроша в день.

– Дурень, бестолковая башка!
– охнула мадам Шлемель.
– Да разве три гроша в наши дни это деньги? Проси не меньше шести.

Подскочила она к Шлемелю да как ущипнет его за руку! Тот так и взвыл от боли:

– Ой! А щиплется она совсем как моя жена!

Старейшины снова лбы наморщили. От городской-то казны давно одно название осталось.

– Может, три гроша и маловато, - рассудили мудрецы, - да шесть, уж точно, слишком много, к тому же учтите: платить придется чужому человеку. Давайте поладим на пяти. Что скажете?

– Ладно. А как долго мне эту работу исполнять?

– Пока настоящий Шлемель не вернется.

Весть о решении Гронама вмиг облетела весь Хелм. Горожане еще раз пришли в восхищение от его мудрости и без устали славили старейшин.

Поначалу-то Шлемель не спешил с деньгами расставаться.

– Раз я вам не муж, с какой стати мне вас содержать?
– заявил он мадам Шлемель.

– Хорошо, будь по-твоему. Только чего ради стану я тогда тебя кормить, штопать тебе носки и латать одежду?

Вы понимаете, что в конце концов Шлемелевы денежки таки достались его жене. Впервые за многие годы мадам Шлемель получила от мужа деньги на хозяйство. Женщина не скрывала своей радости и то и дело повторяла:

– Вот бы тебе, Шлемель, лет на десять пораньше в Варшаву отправиться!

– Разве ты не скучаешь по своему мужу?
– спрашивал Шлемель.

– А сам-то ты разве по своей жене скучаешь?

И оба сошлись на том, что вполне довольны тем, как повернулась их жизнь.

Что тут скажешь? Человек ко всему привыкает.