Последний штурм
Шрифт:
Роджер Хилсмен подготовил проект телеграммы Лоджу, согласовал ее с помощником государственного секретаря по политическим делам, старейшим дипломатом США Авереллом Гарриманом. В телеграмме говорилось, что США не могут более терпеть власть Ню. Или Зьем устранит их, или уйдет сам. «Нам придется смириться с невозможностью сохранить самого президента». Хилсмен переслал проект телеграммы помощнику Кеннеди Майклу Форрестолу и сообщил, что «с ней полностью согласен старик Гарриман, твой покровитель и учитель».
Была суббота. Президент Кеннеди отдыхал на своей вилле, но Форрестол позвонил ему и прочитал текст телеграммы, просил дать разрешение на отправку.
— Что за спешка, Майкл? —
— Гарриман и Хилсмен, сэр, очень хотели бы отправить это сейчас.
Президент задумался и после длительной паузы, явно с неохотой, сказал:
— Ладно, согласен. Только попробуйте получить согласие министра обороны и директора ЦРУ.
Ни того, ни другого Форрестолу найти не удалось: Макнамара отдыхал где-то в горах Вайоминга, а Маккоун был у себя дома в Калифорнии. Форрестол начал связываться с их помощниками или заместителями, знакомить с телеграммой и всем говорить, что с текстом согласны Гарриман, Хилсмен и сам президент Кеннеди. Государственный секретарь Раск был очень осторожен. Он думал и боялся, что преемник Зьема может оказаться еще менее подходящим. Однако он дал понять Форрестолу, что «если президент сознает все последствия, то он, Раск, дает телеграмме зеленый свет».
После этого Форрестол снова позвонил Кеннеди и сказал, что телеграмма согласована со всеми заинтересованными лицами и ведомствами.
— Посылайте, — бросил президент и положил трубку телефона.
Когда об этом в понедельник узнают более важные советники президента, они придут в ярость от поспешных действий Форрестола. Их особенно возмущало, что ни Макнамара, ни Маккоун о телеграмме не слышали, что они тоже выразили недовольство, но отменять действие телеграммы считали невозможным. Председатель объединенного комитета начальников штабов генерал Тэйлор как бы выразил мнение недовольных:
— Я считал и считаю, что предпринят слишком поспешный шаг. Эта телеграмма долго будет служить нам обвинением в авантюризме. Но я не требовал отменить ее. Нельзя за сутки дважды произвести резкий поворот в американской политике и потом надеяться, что кто-нибудь будет ей верить после этого.
Но дело было сделано. Лодж, собрав своих помощников и советников, информировал их о мнении Вашингтона.
— Риск большой, — сказал он, — особенно если Зьем узнает о заговоре. Поэтому надо действовать в высшей степени осторожно, чтобы не просочилось наружу даже атома информации, связанной с этим делом.
Нервозная сайгонская атмосфера была, кажется, пропитана слухами. Конец августа должен стать решающим. Генералы-заговорщики, во главе которых стоял военный советник президента генерал-майор Зыонг Ван Минь, известный также под именем «Большой Минь», накапливали силы. Они старались подтянуть наиболее боеспособные, верные им подразделения в Сайгон, чтобы оказать сопротивление Нго Динь Зьему, если он, узнав о заговоре, бросит на его подавление свои части. В президентском дворце, видимо, о чем-то догадывались, поскольку президент распорядился военный гарнизон Сайгона разбить на три отдельных командования и таким образом помешать генералам сговориться, чтобы ни у одного из них не было достаточно сил предпринять крупную акцию. Вместе с этой мерой Зьем приказал арестовать большую группу людей, которые давно были внесены в список его противников.
Нервозно было и в Вашингтоне. Прошла уже почти неделя после телеграммы, разрешающей переворот, а из Сайгона не поступало обнадеживающих сведений. Государственный департамент требовал исчерпывающую информацию о намерениях генералов. Теперь, когда машина была запущена, Вашингтон опасался, что ее ход может затормозить какое-то
«О какой войне шла тогда речь?» — спросил себя Смит.
Потом, окунувшись в секретные документы Пентагона, он поймет, что большая война Америки во Вьетнаме началась намного раньше, чем произошли события в Тонкинском заливе. Свержение Нго Динь Зьема было хотя и важным, но лишь одним из этапов подготовки к ней.
Однако в Сайгоне произошли серьезные изменения. По каким-то непонятным причинам генералы заколебались. «Большой Минь» решил, что у заговорщиков недостаточно сил, чтобы противостоять войскам, сохранявшим верность президенту. Начальник штаба сайгонской армии бригадный генерал Чан Тхиен Кхием сказал, что он не верит американцам, они могут продать участников заговора.
И первым это может сделать резидент ЦРУ Ричардсон, который, как и его предшественник Уильям Колби, ходит в числе приближенных к Зьему. Когда стало известно об отсрочке переворота на неопределенное время — «надо накопить больше сил для решающей схватки», — Лодж послал в Вашингтон телеграмму, выражающую его пессимизм и подавленность: «У генералов нет ни желания, ни организации для достижения чего бы то ни было».
Руководитель группы военных американских советников генерал Харкинс был настроен более оптимистично. Он сообщал министру обороны: «Каша, которую генералы заварили не без нашего поспешного подталкивания, не удалась. Назовем это не попыткой переворота, а организованным беспорядком. Я думаю, что на все надо больше времени. Полностью отказаться от идеи переворота здесь не собираются. Значит, она будет медленно дозревать. Мы должны помнить, что это Восток. А тут ни в коем случае нельзя торопить события».
Как ни странно, в Вашингтоне вдруг почувствовали облегчение. Наступала передышка. Можно было и здесь провести более обстоятельную подготовку. В первую очередь общественного мнения. Не раскрывая настоящих планов и намерений, дать понять, что Соединенные Штаты недовольны методами, которыми Зьем правит страной, намекнуть, что, если так будет продолжаться и дальше, вряд ли ему удастся удержаться у власти. Президент Кеннеди взял на себя эту нелегкую обязанность. В программе новостей телекомпании Си-би-эс, отвечая на вопросы обозревателя, он сказал:
— Если правительство президента Зьема не предпримет больших усилий для завоевания народной поддержки, то думаю, что войну там не удастся выиграть.
— А есть ли у него время для восстановления поддержки южновьетнамского народа? — спросил обозреватель.
Мягко, без упоминания имен, но так, чтобы все было ясно Зьему, президент Кеннеди ответил:
— Все будет зависеть от того, проведет ли президент Зьем политические реформы и сумеет ли он освободиться от лиц, которые вызывают наибольшее недовольство. — Это был явный намек на супругов Ню. — Изменив политику и, возможно, сменив людей, полагаю, что он сможет обрести доверие. Если же такие изменения не будут произведены, я сказал бы, что шансы у него для завоевания поддержки не слишком хороши.