Последний солдат президента
Шрифт:
— А почему Зигги цыкнул?
— Этот лепила как-то задействован, насколько я понял.
— Васька твой как то его называл, врача этого?
— Только имя. Антон.
— Ага. Это уже легче. Что еще?
— Больше я ничего не знаю.
— Получается, что вас тут полсотни рыл с автоматами, а в Минске за все отдувается один дохлый врач?
— Не, не так… Там еще кто-то есть.
— Давай не тяни, развивай мысль, — Рокотов многозначительно посмотрел на напильник. Федуничу это не понравилось.
— Врач — это какое-то звено. То ли связной, то ли сам что-то сделать должен… Я так думаю.
— Выходит, что захват базы — только половина
— Ну…
— А вторая половина?
— Габонис говорил, что Луке так и так не жить. Если он не пойдет на наши условия, его все равно замочат.
— Каким образом?
— Это надо у Зигги спрашивать… Наша задача была — только ракеты.
— Кстати, ты не в курсе, откуда у твоего руководства план базы и коды запуска?
Федунич грустно покачал головой.
— Я так и думал. А теперь скажи мне, где находится электростанция?
— На третьем уровне…
— Где именно?
— Там такой шестиугольный зал. Здоровенный.
«Хороший ориентир… Как же я его искать то буду?..»
— Далеко от вашей столовой?
— Порядочно.
— Что еще рядом?
— Вторая шахта… Туалет, где ребят током долбануло… Склад с оружием.
— Ага, — Влад кивнул, — это уже легче. Ты на электростанции был?
— Да…
— Где шлюзовые ворота?
— Возле турбины…
— Замечательно. Что ж, лежи, отдыхай, — Рокотов поднялся на ноги, повесил на плечо пистолеты-пулеметы и бросил в рюкзачок пачку валюты. — Скоро за тобой придут. Как видишь, я выполняю свои обещания…
Больше пленник ничего не знал. А если и знал, то только какую-нибудь мелочевку, ничего кардинально не менявшую.
Федунич затравленно посмотрел на биолога.
Что-то тут не так…
— Ну, бывай! И не уходи никуда…
Влад снял стопора с двери, выскользнул в коридор и плотно прикрыл люк.
Постоял минуту, привыкая к темноте, затем привязал на замок гранату, протянул леску от фиксирующего кольца за угол коридора и дернул. Через пять секунд двести граммов тринитротолуола разнесли запорный механизм вдребезги, тем самым наглухо заклинив люк.
Из-за двери донесся еле слышный вопль Федунича, испуганного взрывом.
Рокотов размял плечи и осторожно направился по тоннелю вниз, держась правой стены и останавливаясь через каждые сто шагов.
Глава 10
Рожденный ползать упасть не может
Дважды он сворачивал не туда и только с третьей попытки добрался до полутемного туалета. Отсюда уже можно было приступать к поискам шестиугольного зала и электростанции.
Влад миновал узкую щель в стене, сквозь которую уходил после того, как его ловушка с электротоком сработала, остановился и начал соображать.
«Так. Прямо и направо — тоннель. Налево — вертикальный лаз, который ведет на этаж выше. Там я уже был и никакого зала не видел… Отводная труба находится в паре километров отсюда. Если судить по шуму воды, то она шла справа налево. Я сейчас условно правее трубы и намного выше. Логично… Турбина, вероятнее всего, установлена на участке, где подземная река резко уходит вниз. Ага! Проход, через который я сюда заскочил — слева. До него не меньше километра. — Рокотов напряг память. — Через здоровенное помещение со множеством выходов и по коридору. Отметину в нужном проходе я оставил, так что не заблужусь… Жилые помещения, где сейчас могут концентрироваться мои друзья, правее и дальше. Однако, по словам этого придурка, какая-то группа где-то бродит… Зачем? Меня ищет?
Биолог прислушался.
Полная тишина. Никаких признаков того, что в радиусе полусотни метров находилось бы хоть одно живое существо.
В темноте подземелий у человека обостряются дремлющие инстинкты вроде биолокации. Конечно, их нельзя сравнивать с возможностями дельфинов или летучих мышей, однако мозг начинает иначе, чем в обычной жизни, регистрировать и обрабатывать информацию с внешних рецепторов и подключает какие-то неизвестные современной науке системы восприятия. Одиночка в анфиладе пещер почти всегда способен определить наличие движущегося объекта. Даже если он его не воспринимает зрением. Абсолютно так же вычисляется и засада. Нужно только не мешать своему организму и прислушиваться к ощущениям, позволить мозгу раскрепоститься.
Рокотов постоял три минуты и пошел вперед.
Войдя в тоннель, он свернул налево и, как обещал Федунич, спустя двести метров оказался в шестиугольном зале, освещенном тремя тусклыми лампами, едва рассеивающими мрак под потолком.
Остальное уже было делом техники.
Владислав добрался до огромных ворот, ведущих к бурлящей воде, осмотрел механизм их открытия, решил не рисковать и отправился чуть дальше, в кабинку управления гидростанции.
Как и положено на военном объекте, все было сделано на совесть и так просто, чтобы в рычагах и кнопках смог разобраться даже прапорщик, который в первой фразе письма домой «Пришлите сало. Здравствуйте, мамо…» делает три грамматические ошибки. Или ефрейтор из Чуркестана, отловленный в степи сетью с вертолета, забритый на службу в Красную Армию и знающий по-русски только десять слов, из которых восемь — матерные и имеют самое прямое отношение лично к монголоидному служаке.
Рокотов переключил два тумблера, сдвинул вниз рычаг с ярко-красным пластмассовым шариком на торце и вдавил квадратную кнопку. В тридцати метрах от него со скрипом разъехались створки ворот и в тоннель хлынул поток воды.
Биолог ударом ноги согнул рычаг, зафиксировав его в самом нижнем положении, выпустил рожок из верного «узи» по панели управления и пустился бежать.
Через две минуты после открытия шлюза свет на всей базе начал мигать.
В холле перед приемной российского Президента премьер-министр заметил сидящего на диванчике генерала Чаплина. У Степашко не было времени перекинуться с Виктором даже парой слов, поэтому он только кивнул издали и поспешил дальше по ковровой дорожке, заканчивающейся возле дверей в главный кабинет страны.
Чаплина председатель правительства знал давно, и его присутствие в Кремле вызывало нехорошие ассоциации.
Генерал-полковник был очень скользким типом. Его заостренная физиономия, более всего напоминающая мордочку изможденного долгим воздержанием сексуально-озабоченного тапира, обычно появлялась там, где в скором времени должны были произойти какие-нибудь неприятности. Перетряска чиновничьего аппарата, изгнание неугодных, коррупционный скандальчик, деприватизация или нечто аналогичное.