Последний спектакль
Шрифт:
– Привёл?
– Привёл.
– Женщину?
– Женщину.
– Одну?
– Одну!
– рассердился Марко.
– Нет никого! С утра мёрзну...
– Ладно.
– Человек в короне повернулся к Йованке.
– Как зовут? Откуда?
– Йованка Лукович. Играла в Авангардистском экспериментальном театре...
Человек в короне поморщился.
– А раньше... Раньше в Детском...
Человек в короне снова поморщился. Йованка совсем смешалась. А потом рассердилась.
– Вообще-то я обо всём написала в заявке. И если не подхожу... Можно было и не писать мне. Не так-то просто сейчас ездить по городу.
– Ты не понимаешь...
– чуть ли не простонал человек в короне.
– Мы все... Мы все не подходим. Мы играли этот спектакль уже двадцать три раза. Как Столль. Но...
– При чём тут Столль?
Но вопрос был риторическим. Она всё уже поняла. Ещё одна легенда. Когда тьма наступала в прошлый раз... А было это лет пятьсот назад. Если было. Столль, драматург и владелец бродячей труппы актёров, среди наступающего мрака и беснующихся толп, играл и играл свою последнюю пьесу. "Ведьмину жертву". И тьма отступила. Всё вернулось обратно.
Нет, конечно, не всё. Кто умер - тот умер. Что сгорело - то сгорело. Кто бунтовал - тех усмиряли войска. Но самоотверженная игра актёров решила главное. Умерли - не все. Сгорело - не всё. И не все бунтовали. И остались верные войска. Чтобы подавить тех, кто бунтовал. Было, естественно, много несправедливостей. Но Мир уцелел. Вот такая легенда.
– Вы хотите...
– прошептала Йованка.
– А что нам остаётся?
– ещё тише ответил человек в короне.
Крыть было нечем. Другого плана спасения Йованка тоже не знала. И, судя по всему, его не знал никто. Кроме того, сыграть в "Ведьминой жертве"? Хоть последнюю разносчицу из толпы. Венец карьеры. Венец жизни. Потом - на адской сковородке или в райских кущах - вспоминать это целую вечность. Или... Или хоть осознать это в последнюю секунду перед тьмой.
– Ты будешь играть ведьму, - сказал человек в короне.
– Я?
– спросила Йованка.
– Это поразило её больше, чем даже грядущий конец света.
Разумеется, пьесу знали все студенты. Финальная сцена жертвы всегда была выигрышной темой на экзамене. Очень искренне. Очень просто. И придраться трудно. Можно плакать. Можно хохотать. Можно даже быть равнодушной. Хотя, конечно, равнодушие сыграть труднее всего...
– Но я... Я и финал-то уже наизусть не помню... Надо повторить, порепетировать...
– Некогда. Там будет суфлёр. Всё подскажет.
– Но...
– Нет у нас другой ведьмы! Теперь - нет!
– А что...
– Ушла. Вляпалась в пятно. Поняла, что она не та. Двадцать три раза...
– А я...
– У нас нет другой ведьмы.
– Мне на улицу?
– спросил Марко.
– Или переодеваться?
– Переодевайся, - сообщил человек в короне.
– Ты - её сын. Инквизитор.
– Но я...
– Там будет суфлёр. Всё подскажет.
– А Сречко?
– Ушёл в буфет. За бутербродами. Два часа назад.
– Два часа...
– Вот именно. Два часа. Наверное, буфета уже нет...
– Но... Двадцать три спектакля. Трое суток. И...
– У меня есть! У меня есть бутерброды, - закричала Йованка, потроша свою сумку. Если...
Человек в короне и Марко посмотрели тоскливо. Грянул звонок. Он был, судя по всему, уже третьим. Человек в короне выскочил на сцену. Марко, отвёл Йованку в одну из гримёрок, достал откуда-то чёрное одеяние. Бросил на стул. Вышел. Йованка сбросила с себя одежду. Кое-как, путаясь в завязках, надела чёрное платье. Причесалась. Подкрасилась. Гримироваться не было времени, да и непонятно - как?
Марко ждал у дверей. Подхватил её. Повёл. Вытолкнул на сцену.
Сцену освещал прожектор. Зал тонул во мраке. Зал был сплошным чёрным пятном. Но надо было играть.
– Ты!
– провозгласил человек в короне. Король, надо думать.
– Я невиновна!
– Весь твой ведьмин род!
– Никто из нас! Мы можем, но другое.
– А я велю тебя казнить. И мрак...
– А мрак от казни не погаснет. А только разгорится с новой силой. Чем больше крови, тем сильнее мрак.
– Есть способы бескровные. Сожжение...
– Мрак не вампир из глупой сказки, он души пьёт, страданья, а не кровь...
– Я знаю это, Мрак тебя возьми! Сто раз пытались. И сто раз напрасно. Есть способ Мрак преодолеть? Скажи. Я волен миловать и обретать на пытки. И ты... Ведь ты родилась здесь. Позволишь Мраку наступить на веки?