Последний срок

Коннелли Майкл

– Гарри, это Марти. Ты где?

– На сто первом. Выехали, как только получили указание.

– Хочу хоть что-нибудь выяснить, пока про это дело не пронюхали журналисты, чего ждать недолго. Меньше всего нам нужна шумиха. Тебе наверняка сообщили, что жертва – сын члена муниципального совета Ирвинга. Он настаивал, чтобы расследование поручили тебе.

– Почему?

– Ирвинг не сообщил мне о своих мотивах. Помнится, у тебя с ним была какая-то история.

– Не слишком приятная. Что известно о деле?

– Не много.

Начальник полиции изложил то, что Босх уже слышал от Райдер, добавив несколько деталей.

– Кто работает от Голливуда?

– Глэнвилл и Соломон.

Босх был знаком с ними по прежним делам и участию в оперативных группах. Оба славились своими крупными габаритами и не меньшим самомнением. Их прозвали Ящиком и Бочкой, и они не обижались. Безвкусно одетые, с перстнями на мизинцах, они тем не менее считались толковыми детективами. И если решили, что это самоубийство, значит, имели на то основания.

– Они продолжат работу под твоим руководством, – произнес начальник полиции. – Я сам приказал им.

– Хорошо, шеф.

– Гарри, уж ты, пожалуйста, постарайся. Мне нет дела до твоей истории с Ирвингом. И ты пока забудь о ней. Нельзя, чтобы член муниципального совета потом заявил, будто мы провалили дело.

– Ясно.

Босх немного помолчал, словно раздумывая, о чем бы еще спросить.

– Шеф, а где сейчас Ирвинг?

– Держим его в вестибюле.

– В номер заходил?

– Да. Я позволил ему оглядеться, но не разрешил ни к чему прикасаться. А потом мы увели его.

– Не надо было этого делать, Марти.

Босх понимал, что рискует, заявив начальнику полиции, что тот неправильно поступил. Даже если они вместе съели пуд соли. Поэтому поспешно добавил:

– Понимаю, у тебя не было выбора.

– Приезжай как можно быстрее и держи меня в курсе дел. Если не дозвонишься напрямую, передай все через лейтенанта Райдер.

Шеф не дал номера своего мобильного телефона, которого не показал определитель, и Босх догадался: он больше не будет разговаривать напрямую со старым приятелем, который стал начальником полиции. Неясно другое: как ему приказано вести расследование.

– Шеф, – начал Босх, переходя на официальный тон, чтобы начальник не подумал, будто он пользуется их прежней близостью. – Если увижу, что это самоубийство, то и назову самоубийством. А если вам нужно что-то иное, назначьте кого-нибудь еще.

– Все в порядке, Гарри. Делай что положено.

– Уверены? Ирвинг этого хочет?

– Я этого хочу.

– Ясно.

– Кстати, Дюваль передала тебе, что продлили срок службы?

– Да.

– Я настаивал на полных пяти годах, но двоим членам комиссии кое-что не понравилось в твоем досье. Мы выбили все, что могли.

– Ценю это.

– Вот и отлично.

Шеф дал отбой. Едва Босх закрыл телефон, как Чу накинулся на него с вопросами. Босх, сворачивая со Сто первого шоссе на бульвар Сансет, чтобы двигаться дальше на запад, рассказал обо всем.

Выслушав его, напарник сразу спросил о том, что не давало ему покоя все утро:

– А что там с лейтенантом? Ты мне так и не откроешь?

Босх притворился, что не понял.

– В каком смысле «с лейтенантом»?

– Не валяй дурака, Гарри. Что она сказала тебе, когда позвала к себе в кабинет? Собирается выгнать меня из отдела? Я ее тоже всегда недолюбливал.

Босх не устоял перед искушением. Стакан его напарника был всегда полупустым, и раз представилась возможность подковырнуть его, грех этим не воспользоваться.

– Сказала, что добивается твоего перевода в убойный отдел. В южном бюро открылись вакансии, и она договаривается, чтобы тебя взяли туда.

– Боже праведный!

Чу недавно переехал жить в Пасадену, и перевод в южное бюро стал бы для него кошмаром.

– Что ты ей ответил? Отстаивал меня?

– Старина, юг – это праздник души. Сказал ей, что ты там запросто освоишься года за два. В другом месте понадобилось бы целых пять.

– Гарри!

Босх расхохотался. Отличная разрядка. Его тяготила предстоящая встреча с Ирвингом. Она приближалась, а Босх еще не решил, как себя вести.

– Смеешься надо мной? – Чу полуобернулся к нему. – Издеваешься?

– Смеюсь, смеюсь, Чу, остынь. Она сказала мне только о продлении моего срока службы. Так что тебе придется терпеть меня целых три года и три месяца. Согласен?

– О… это же хорошо… правда?

– Правда.

Чу был еще слишком молод, чтобы тревожиться о таких вещах, как продление срока службы после наступления пенсионного возраста. Десять лет назад Босх необдуманно ушел из полиции на пенсию. А через два года гражданки вернулся в управление наниматься на работу на условиях программы привлечения пенсионеров. Таким образом полиция стремилась сохранить ценные кадры и использовать их опыт. Босх оказался в убойном отделе. Его взяли, заключив контракт на семь лет. Не всем в управлении нравилась эта программа, а менее всего детективам региональных отделов, которые надеялись, что в престижном отделе особо тяжких преступлений центрального аппарата откроются долгожданные вакансии.

Политика управления позволяла лишь единожды продлевать контракт на срок от трех до пяти лет. После чего уход из полиции больше не обсуждался. Босх подал заявление о возобновлении контракта в прошлом году, но из-за бюрократических нравов ему пришлось ждать больше года, и только сегодня он узнал новость от лейтенанта. К этому времени срок первого контракта давно истек, и он постоянно нервничал, понимая, что сразу лишится места, если полицейская комиссия примет решение не продлевать его службу. Босх порадовался новостям, но теперь он точно знал, когда придется отдать полицейский значок. Поэтому новость была не однозначно приятной. Получив официальное уведомление комиссии, он увидит в нем дату своего последнего дня в роли копа. Босх не мог избавиться от этой мысли. Его будущее обрело границы. Может быть, и он принадлежит к тому типу людей, для которых стакан всегда наполовину пуст?

Чу со своими вопросами стал для него отдушиной, и Босх забыл о пенсии. Теперь, направляясь на запад, он думал об Ирвинге. Член муниципального совета прослужил в полицейском управлении больше сорока лет, но так и не добрался до высшей ступеньки. Он всеми силами стремился наверх, рассчитывая на должность шефа, но она ускользнула от него, унесенная политическим штормом. Через несколько лет – не без содействия Босха – его выдворили из управления. Оскорбленный, Ирвинг баллотировался в городской совет и с тех пор посвятил себя мести управлению, где упорно трудился столько десятилетий. Дошло до того, что Ирвинг голосовал против предложений повысить полицейским зарплату или расширить аппарат управления. Первым требовал независимых проверок и расследований любых предполагаемых нарушений и мнимых проступков копов. А самый серьезный выпад сделал в прошлом году, когда от всей души поддержал предложение об экономии средств, которое изымало из бюджета управления сотню миллионов, предназначенных для оплаты сверхурочной работы. Это затронуло всех полицейских снизу доверху.