Последний свидетель
Шрифт:
— Это я?
И тут главное было не дергаться, потому что дергаться было поздно. Со стороны кухни, минуя прикинувшегося предметом интерьера хозяина, мягкой походкой к Бондареву шел человек, фотографию которого Бондарев только что продал Мураду за четыре тысячи долларов. То есть почти продал. Деньги лежали перед Бондаревым, но радости они уже не могли принести.
Впрочем, тут с самого начала дело было не в деньгах.
4
Дальше встреча покатилась как по накатанной колее. Министр почтительно помалкивал, пытаясь понять правила той игры,
Он говорил осторожно, искоса поглядывая на Директора, а в сторону Президента стараясь не смотреть. Сначала министр рассказал о том, что в Румынии объявился бывший главарь челябинской банды, которая в девяностых года три беспредельничала на дорогах, мимоходом порешив с три десятка человек и опустошив немереное количество фур. Костяк банды уже давно переместился или на кладбище, или на нары, а вот главарь вовремя дал деру и теперь вроде бы всплыл в Бухаресте под чужим именем. Можно было начать юридическую канитель и попытаться вытащить гада на родину через прокурорский запрос, но разбирательство грозило затянуться на пару лет. За это время главарь успел бы исчезнуть не только из Румынии, но и из Европы. У министра с собой была пухлая папка с документами, но Директор не стал ее смотреть — он помнил эту историю. Поэтому он просто спросил:
— Живой или мертвый?
Министр на миг задумался, стал было поворачивать голову в сторону Президента, но потом решительно ответил:
— Мертвый.
Директор кивнул. Министр молча смотрел на него, будто ожидая еще каких-то слов или пояснений. Но Директору было нечего добавлять. Мертвый так мертвый.
— Дальше, — сказал Директор.
— Дальше... — вздохнул министр и все-таки посмотрел на Президента. Тот кивнул, словно подтверждая некое заранее достигнутое соглашение.
— Видите ли, — начал Президент. — Это немного не в наших правилах...
«Начало обнадеживает», — подумал Директор без раздражения и удивления. Ему уже приходилось слышать такие фразы.
— В принципе, эту проблему должны были решать люди... — Президент показал на министра, и тот согласно кивнул. — Но есть ряд обстоятельств...
— Рассказывайте, — просто сказал Директор, чувствуя себя кем-то вроде старого ювелира, которому принесли сомнительного происхождения ожерелье, и теперь он должен определить его истинную цену.
К счастью, министр излагал факты четко и быстро. Директор не успел устать от его рассказа.
— С нашими ресурсами там делать нечего, — завершил свою краткую речь министр.
— Да уж, — сделал первый вывод Директор и попытался привычно качнуться на стуле, однако уперся лопатками в высокую негнущуюся спинку. — Эту проблему должны были решать ваши люди. Раз уж они сами ее создали.
— Никто же не предпо... — развел руками министр, но Директор прервал его:
— Данные.
Министр положил на стол папку и толкнул ее в направлении Директора. Тот подтащил к себе эту сшитую папку бумаг и неохотно перелистал первые страницы. Теперь ему это не понравилось еще больше.
— Это, — сказал Директор и постучал пальцем по обложке папки, — ваша ошибка. Все это — ваша ошибка.
Министр хотел было что-то ответить, но взгляд Президента заставил его отказаться от этой затеи.
Директор перевернул еще страницу. И на какой-то миг пальцы его замерли в воздухе, а зрачки остекленели. Но никто этого не заметил.
Директор захлопнул папку, выдержал паузу и спросил:
— Живой или мертвый?
— Живой, — сказал министр. — Обязательно живой.
— Ладно, — сказал Директор, уже заранее представляя, как некоторое время спустя он будет с сожалением сообщать министру, что его последнее пожелание выполнить не удалось.
Мертвый. Непременно мертвый.
5
Хозяин ресторана осторожно переместился в угол и постарался принять такой вид, будто бы ничего особенного в его заведении не происходит. У него это хорошо получилось.
Акмаль взял фотографию и внимательно посмотрел на свое изображение.
— Четыре тысячи, — сказал Акмаль, в то время как чьи-то ловкие руки появились у Бондарева из-за спины и принялись проворно его обыскивать. — Странная сумма. С одной стороны, это слишком дорого за кусок бумаги. С другой стороны...
Он посмотрел на человека, который стоял у Бондарева за спиной, получил от него безмолвную гарантию безопасности и сел напротив Бондарева, рядом с Мурадом.
— С другой стороны, — продолжил он, — если это часть какой-то хитрой игры, то это чертовски дешево.
— Никаких игр, — сказал Бондарев. — Чистый бизнес.
Он подумал об удобном расположении ресторана рядом с набережной. Как стемнеет — все концы в воду. Дешево и сердито.
Тем временем Акмаль пристально его разглядывал, ожидая увидеть беспокойство, страх или неуверенность. Бондарев даже подумал о том, чтобы оправдать его ожидания, но тут из кухни появился еще один парень. Он встал в паре шагов от стола, за которым сидели Бондарев и Акмаль с Мурадом. Бондарев решил обойтись без театра.
— Не думаю, что это бизнес, — сказал Акмаль. — И не думаю, что тебя зовут Смит.
— Имеете право, — Бондарев слегка развел руками. — Имеете право думать. — Его руки вернулись на поверхность стола, но кисти уже лежали чуть ближе одна к другой.
— Это могут быть личные счеты, — продолжал говорить Акмаль. — Или это может быть поручение какой-то спецслужбы... Так или иначе, ты повел себя трусливо. Ты не решился сделать работу сам, ты попытался сделать ее руками другого человека, запудрив ему мозги. Ты использовал память о погибшем брате. Это отвратительно.
Мурад сурово насупил брови.
— Как всегда, — сказал Бондарев.
— Что? — не понял Акмаль.
— Отвратительная и грязная работа. Такой она всегда была, есть и будет...
— Что ты...
Акмаль торжествующе вскрикнул и схватил Бондарева за руку. Тут же Бондарева схватили сзади за плечи и прижали к спинке стула, Акмаль отдал команду по-турецки, и с запястья Бондарева быстро сняли часы.
— Сигнал твоим друзьям? — ухмыльнулся Акмаль. — Хотел подать сигнал?
Раз.