Последний танец Кривой белки

Цуприков Иван

Сухая оленина с трудом разжевывается. Она вязнет в зубах и, хватаясь рукой за мясо, Михаил начинает его откусывать, деля зубами как ножами оленину на маленькие частички, и с трудом проглатывает их. Глоток спирта был лишним. Виски сдавило с обеих сторон, язык стал заплетаться, в голове все замутило, глаза скользят, как ноги на гололеде, то туда, то обратно, и веки не удержать. Забрался Степнов с ногами в шкуру и, свернувшись в ней калачиком, провалился в небытие.

– 3 -

Идет

Михаил по высокой траве, раздвигает ее руками, и никак не может настичь того, кто в ней прячется от него. Кто же это? Роста Витькиного, не меньше, а серый. Ринулся Степнов влево и, наконец-то, опередил незнакомца. Раздвинув руками траву, рот открыл, не человек перед ним, а огромный орел. И птица не испугалась его, стоит и с любопытством рассматривает человека. Даже создается такое впечатление, что вот-вот заговорит с ним.

– Извините, - чуть наклонив голову, приветствуя орла, прошептал Виктор.

– И зачем вы сюда, к нам пришли?
– внимательно рассматривая Михаила, спросила птица.
– Ну, что вы так на меня смотрите? Здесь я живу, а не вы. У вас свои места есть, и в них вам мало своих гнезд, мест, где охотитесь, рыбачите, нас совсем вытесняете. Зачем?
– и орел не отрывает своего взгляда от глаз Михаила.

А Михаил от неожиданности развел руками.

– Вот-вот.

– Я с Виктором пришел, лечиться, - сказал Михаил.

– Вижу, что болен. Так, ружье, тогда, зачем вам?

– А как без него выжить?
– нашелся Степнов.
– Вы сами хищник, зайца своими когтями бьете, оленя молодого, глухаря.

– И рыбу, - добавил орел.
– А, как выжить, человек?

– Так, и мне также. Вы - орел, у вас когти, клюв, крылья. У меня нет крыльев, рот слабый, только жевать умеет. Ружье, оно и помогает мне добывать дичь. И мы в вас орлов не стреляем, вы в Красной книге.

– Слышал, слышал от Мала, с которым ты пришел.

– Он - старик, - поправил орла Михаил, - зовут его Виктор.

– Я старый, он люд, малый брат мой. Болен.

Михаил с удивлением смотрит на орла и спрашивает:

– А мне уходить назад?

– Кяк, - вытянул шею вверх орел, - ты еще и спрашиваешь?

– Извини-те.

– Ты еще не вошел к нам. Ты у входа стоишь. Мал пришел спросить нас, можно ли тебе с ним идти.

– Да, - опустил голову Михаил.

– Я подумаю.

– Хромая Белка назвал меня землеройкой, - прервал тишину Михаил.

– Слепец он.

– А Мал, кто?
– спросил шепотом Михаил.

– Йипыг-ойка, назвал его Мал.

– Старик-филин? И Малу можно медведя убивать?

– Больного да шатуна, можно. А мясо его я ем, - сказал орел и пошел по траве.

Михаил догнал его и спрашивает:

– Можно мне с Малом идти к вам?

– Не знаю, - повернул к нему голову орел.
– Это Йипыг-ойка знает. Спроси у него.

– А если не буду спрашивать и пойду.

– Кяу, - в глазах орла блеснули искорки, клюв открылся, и, увидев острие его кончиков, Михаил сделал шаг назад.
– Ты - люд, - и орел лапой ударил по стоявшему сухому толстому стволу невысокой сосны.

И, увидев то, что от удара лапы орла ствол сосны разлетелся на мелкие кусочки, Михаил, испугавшись, вскрикнул. Схватившись за оставшийся торчать из земли кусок дерева, пощупал его. Оно было очень крепким.

Михаил долго смотрел на удаляющуюся птицу, которая так и не поднялась на крыло. Она остановилась на возвышенности и замерла.

– Я забыл спросить, как тебя зовут, - прошептал Михаил.

– Кяу, - услышал он голос орла.

– 4 -

Хант накинул на плечи Михаила куртку и сказал:

– Иди, Мисанька, там ветка. Принеси, - и подал Степнову топор.
– Вон, там она, - и показал на кустарник или небольшое дерево, растущее метров в семидесяти или ста от них.

– Там мало, - сказал он.

– Не мал, - широко улыбнулся Яшка и поправил в плечах малицу, - а Мал здесь.

"Хм, - улыбнулся ханту Михаил, подумав про себя, что где-то он это выражение уже слышал.
– Во сне, орел говорил. Бывает же. Значит, Яшка говорил, а мне слышалось это сквозь сон", - и, сжав в руке топор, пошел в сторону кустарника.

Шел быстро и, что удивительно, грунт здесь был твердым, сапоги не проваливались в мох, а когда сбивали его торчащие выступы, черный торф рассыпался и летел камушками вперед, катящимися по мху. Его росточки невысокие.

До кустарника идти осталось немного, метров двадцать. А вот в голенище сапога что-то твердое попало, он остановился, чтобы вытащить это. А рукой невольно уперся в торчащий из торфа ствол дерева. Его края острые, режут кожу, видно, он только сломался. Смотрит на него Михаил и удивляется, увидев лежащий рядом второй кусок - вершину от сухой сосны.

Осмотрелся по сторонам. Так могла сделать только пуля, попавшая в дерево и разбившая его на части. Топором так не сделать. А почему? Тем более, ему нужны дрова. С размаху ударил по торчавшему из болота дереву, а топор, взвизгнув, заскользил по нему, оставив после себя еле видную царапину. Присмотрелся внимательнее, а на том месте, еще есть три царапины, глубокие. Значит, не пулей разбили дерево, а чем-то другим. Медведя дело. Это его когти оставили царапины на дереве без коры. У волка, росомахи, да и рыси сила навряд ли такая найдется.