Последний танец Кривой белки
Шрифт:
Положив тело Свалова рядом с каменной глыбой, Виктор приложил свое ухо к его груди. Сердце у него работало, дыхание было, ощупав ноги и руки, определил, что переломов нет.
– Э, Виктор, смотри, - Михаил указал подбородком на дерево, на котором висел вертолет.
– Не понял, - дед вопросительно посмотрел на Степнова.
– Он здесь видно садился, - Степнов показал на середину поляны.
– И что?
– Или не рассчитал что-то при посадке, скорость или что другое, а, может, чего-то испугался. Ветра-то нет
– Не
– Ну, вон, березу срезал винтами, - Михаил указал подбородком на торчащий из земли на метра четыре-пять ввысоту ствол березы и валяющиеся под ним нарубленные ветки с кусками ствола.
– А там?
– Виктор, не закончив фразы, прошел к середине поляны и стал осматривать землю.
– Вот, это да, Мишенька, да он здесь и приземлился. Вон, какие глубокие следы оставил. Прямо врезался в землю колесами и проехал метра два-три вперед.
Михаил осмотрел глубокие колеи от следов, оставленных колесами вертолета. Потом прошел влево и присвистнул:
– Крови-то.
Виктор тут же подбежал к нему и стал осматривать землю. Серебристый мох был залит темно-красным кровяным киселем.
– Это - медвежья кровь, - Муравьев указал на оставшийся глубокий след от когтей животного, и вырванным, отброшенным куском мха.
– Куда ж это он его рубанул. Хотя, нет. Если бы косолапого он винтом зацепил, то что-то здесь от него обязательно бы осталось: лапа, голова, в крайнем случае, шерсть, - осматриваясь по сторонам, предположил Виктор.
– Ага. А здесь ничего нет. И пошел по кровавому следу в лес.
Михаил присел и, дотронувшись до крови, стал поднимать палец, наблюдая за каплей, медленно с него падающей и тянущей за собой тонкую, тягучую ниточку.
Выстрела, который мог сделать из вертолета Свалов, он вроде бы и не слышал. Хотя, они были с Виктором отсюда далеко и слышали что-то вроде шума. Но это так, вроде бы.
Поднявшись, Михаил стал небольшими кругами обходить залитый кровью мох, пытаясь найти хоть какое-то объяснение произошедшему. И делал это не зря, карабин "Вепрь" лежал в метрах пятнадцати от этого места.
– Мишенька, - окликнул Степнова, выходя из леса, Муравьев.
– А его не винтами, как ты и догадался, а пулей, разрывной. Прямо в грудь. Вот он, был ранен и кинулся в лес.
– Кто же это? Свалов?
– с удивлением посмотрел на Виктора Михаил.
– Я карабин нашел.
– "Вепрь - триста восемь, супер", - рассматривая оружие, отметил Муравьев.
– Хотел такой же иметь, но он мне не по карману. А теперь есть, - осматриваясь по сторонам, сказал старик.
– Но не понимаю, Мишенька, только одного, Свалов на ладан дышит, а продолжает охотиться.
– Может, другого выхода у него и не было, - предположил Михаил.
– Едет на свидание с твоим шаманом, а здесь медведь пасется. Ну, вот, и стрельнул.
– А он - мастер по этому делу, - кивая головой, вздохнул Муравьев.
– Только, Мишенька, все здесь не так было, не так. Ты же видел Свалова, как он изможден. Да и карабин у него другой, импортный, "Блазер", калибр девять и три. Стрелял в медведя кто-то другой. И не только в медведя, а и в их вертолет. Я там дырочку от пули видел.
Где карабин лежал? Тут, ага, - осматриваясь по сторонам, Виктор стал говорить шепотом, - значит, скоро придет. И, похоже, он не один и добрался сюда или вертолетом, или с каким-то знатоком этих мест.
– Не Кузьма ли?
– предположил Михаил.
– Он руки не пачкает. А ушел этот охотничек не к черному болоту и не к реке, а к Серому медведю. Значит, у них там сборище. А что его там может заинтересовать, - растирая в руке мох, Виктор посмотрел на Михаила.
– Шаман. Неужели, и дорогу к нему знает? А зачем он ему?
– Вот, именно, - согласился Михаил.
– Они свое дело сделали, убрали Свалова с его дружками. Жека не с ними, а?
– и, прищурившись, посмотрел в глаза Муравьева.
– Так его, - открыв рот, и, смотря в глаза Михаила, старик замялся.
– Мне приснилось, значит, Виктор Егорович?
– Говорить, смотрю, научился, и теперь давишь на меня. А я тебе, Мишенька, не апельсин. Зачем тебе пришлому все, что здесь бывает, знать, а? В город вернешься, такое наговоришь, что всю тайгу здесь через месяц ученые да бандиты вытопчут.
– А я, Виктор Егорович, о Жеке спрашиваю, не больше.
– Когда ты спал, прошел он мимо нас. А когда услышал мой разговор с бородачом, они пристрелили друг друга. Похоронил я их в болоте. В торфе они лучше сохранятся, если Кузьма придет и следствие устроит.
– Вот, как.
– Вот, так, Мишенька.
– Золотко ему с этими было нужно, - указав на карабин, сказал Степнов.
– Догадливый. И Свалова под общую гребенку убрали. Но им тогда, Мишенька, получается, я так и остался нужен. Секретное место о том золотом прииске я знаю. А те, услышав о нем, убрались в иной мир.
– А шаман, Витя, это - твоя заманиловка?
– Пусть будет так, - вздохнул Муравьев.
– Пусть будет так. Лучше к нему не ходить, а то, боюсь, он тебя ждет.
– Опять сказку сочиняешь? То сначала про Йипыг-ойка - Старика-филина мне сочинял, потом про Мис-нэ - лесную деву, то про унху - лесного духа.
– А мне, ты, инвалид зачем нужен был, а?
– вопросом на вопрос ответил Муравьев.
– Думаешь, Кузьма меня уговорил? Навряд ли, мне эти нужны были, а ты - лишний вес. Они за мной шли по следу, и только потом до меня дошло, если не убили, то клюнули по-серьезному. Мысли разные в голове блукали. И одна из них, такая, Мишенька. Ты молод, а если Хромой Белке захочется свои знания сохранить здесь, на земле, то ему молодой их носитель нужен, а не старый, как я. Да, и ума у тебя достаточно, чтобы в тонкостях его вед разобраться. А, может, он знает и про Золотую бабу, где она таится? Трудно сказать, зачем он мне на ум предложил тебя.