Последний танец Кривой белки
Шрифт:
– Да, да, - шептал ему в ответ Михаил, но никак не мог унять себя.
– Брось его, смотри!
– сипло закричал Свалов.
И Михаил почувствовал резкий ледяной холод в ладонях, выпустил тело Муравьева из рук и отшатнулся назад, не понимая, кого он видит стоящим перед собой.
Это был Муравьев, только почему-то весь серо-белесый, словно покрытый тем самым туманом, который он видел совсем недолго под своими ногами.
– Прощай, - прошептал он Михаилу и двинулся к той женщине, говоря с ней: - Миснэ, Миснэ, а где моя Галюша? Миснэ. Ой, как ты похожа на мою
Туман, поднимавшийся изо мха, стал закрывать их своим белесым пологом.
Йипыг-ойка, подняв руки, опустил их, и теперь перед ними стоял не человек, а филин. Он, взмахнув крыльями, с легкостью поднялся с земли и, паря, полетел в тайгу, а за ним скрылись белесые тени женщины и Виктора.
Сдавливая сильно застучавшие виски, Михаил громко застонал и упал на тело умершего Муравьева.
Выстрел Свалова не привел его в себя, только его душераздирающий испуганный крик: "Медведь, медведь!"
– 3 -
Михаил, не видя, кто гонится за ним, и, вообще, гонится ли, бежал за быстро убегающим в тайгу Сваловым. Степнов старался не отставать от человека, который еще совсем недавно был изможденным от своей страшной болезни, съедающей все его органы изнутри. Но сейчас было просто невозможно поверить в это. Свалов бежал, как молодой парень, наполненный силами и энергией.
Высокорослый и открытый лес стал сменяться мелкими деревьями с большим количеством мелкой поросли ольхи, мох редееь, прячась в траве. Ноги проваливаются в мох и торф, покрытый листочками княженики, брусники. И шаг стал становиться узким, ноги все труднее и труднее вынимаются из него. И, наконец, Свалов упал в него, давая возможность остановить свой изнурительный бег Михаилу.
Громко дыша, он присел на торчавший из кочки согнутый ствол дерева. Он был, к счастью, толстым и крепким, еловым. Обернувшись назад, Михаил тут же вскочил с него и, ухватив за пояс руками Свалова, потащил его вперед, быстро говоря: "Мишка, мишка, брось нас, брось. Мишка, мишка, ты погоди, погоди, зачем мы тебе? Зачем?"
А болотный мох вязок и всасыват его ноги в себя все глубже и глубже.
– Что ж ты так, мишка, что ж ты..., - все громче и громче кричал Степнов, таща на себе тело обмякшего Свалова.
– Леша! Леша, хоть ты и сволочь, но ты приди в себя, у меня уже сил нет тащить тебя. Леша!
С трудом обернувшись, Михаил остановился и стал искать гнавшегося еще минуту назад за ним огромного медведя.
– Цок, цек, ци-цик. Зачем он тебе?
– услышал слева от себя чей-то тонкий, звонко цыкающий, как у белки, голос Михаил.
– Кто ты?
– спросил он и посмотрел в сторону голоса.
На согнутой березке сидела белка. Белка как белка, только по размеру с собаку, и даже большую собаку. И как только гнилой ствол березы ее держит?
– Как человек говоришь, - кряхтя, перекладывая обмякшее тело Свалова на кочку, тихо прошептал Михаил.
– Стой!
– с удивлением воскликнул Степнов, - ты же белка?
Белка, хромая на заднюю ногу, слезла на кочку и, опираясь на палку, которую держала в передней лапе, замерла, смотря на Михаила.
– Так, болен он. А за нами медведь гнался.
– Зачем его тащишь? Умер он.
– Глупости говорите.
– Цик?
– Он еще жив, просто болен сильно.
– Цок.
– Не цок, а цик, - вздохнул Степнов.
– Пусть ответит за смерть моей семьи. Умрет, не с кого будет и спросить.
– Цик.
– Фу-у-у, - присел Михаил около тела Свалова.
– Если это вы тот самый шаман, то кланяюсь перед вами, и прошу, верните Виктора. Не знаю, как такое могло и произойти, - вытирая с глаз слезы, пытаясь не заплакать, громко икая, прошептал он.
– Ему еще жить и жить. И этого, если можно.
– Ууууггрр, - рев медведя, раздавшийся сзади, заставил Михаила вскочить на ноги. Ухватив тело Свалова, он снова кинулся бежать дальше.
В голове мутило. Было такое впечатление, что его мозгу не хватает воздуха. В затылке образовалась какая-то тяжесть, в глазах муть, иногда сменяющаяся какими-то образами, то деревьев, то древнего старика, то белки, которая опираясь передней лапой на палку, идет рядом с ним. И хуже всего то, что она или он продолжает цыкать, и Михаил понимает, о чем он говорит. И не говорит, а требует, чтобы бросил он мертвое тело Свалова. Но Михаил не отвечает ему на это, а продолжает тащить тяжеленное тело Свалова только с одной мыслью, что он должен ответить за содеянное, и ему еще рано умирать в болоте или в пасти идущего за ними медведя.
– Стой, - мощная сила остановила Степнова.
Подняв глаза, Михаил невольно отпустил обмякшее тело Свалова и удивился, какой высокий перед ним стоит старик. А еще больше его глазам. Человек перед ним, а глаза беличьи. И вместо бороды - усы, длинные и белые, как у белки, и опирается рукой на палку, а вместо ладони лапка беличья. Нет, нет, не лапка, а ладонь. Просто трудно как-то рассмотреть: то, вроде, лапка, то, вроде, и нет.
– Что ты хотел у меня попросить, Миша?
– прошептал дед.
– Забыл, - развел руками Степнов.
– Жену, детей можно вернуть.
– Не Бог я, - с грустью сказал дед.
– Я всего лишь Белка.
– Белка или белка, в смысле...?
– не понимая, как спросить по-другому, прошептал Степнов.
– Я же не эт-то, ну, как его, эт-то...
– А кто же ты(?), коль к лесным духам пришел? Зачем тебе шаман нужен?
– Эт-то...- теряя силы, Михаил почувствовал, как его тело становится тяжелым, и он не в силах удержать его на ногах.
– Эт-то, жить хочу.
– Живи.
– Что, ж-жить?
– с трудом глотнул слюну Степнов.
– Ты еще не знаешь кем.
– Эт-то почему? Не палачом, хотя, так хочется им быть. Посоветуй, - посмотрел на старика-белку Михаил.
– Сам смотри, - цыкнула белка и побежала по веточке.
– Что?
– не понял Михаил и, протирая рукой глаза, все никак не мог понять, что ему привиделось, хромая белка или старик-белка.
Но он видел, с каким трудом белка, перебираясь по ветке вверх, хромала.
– А где Виктор-то?
– закричал он.