Последний танец Марии Стюарт
Шрифт:
«Для меня все иначе, – подумала Мария. – У меня был брак и ребенок, и, если я сейчас веду целомудренную жизнь, это нельзя изменить. Но Мэри Сетон… кого она может выбрать? Вряд ли это будет английский протестант, а в моем обществе изгнанников нет неженатых мужчин, которые были бы достойны ее. Я не хочу нести ответственность за ее одиночество – или это тоже часть моего наказания?»
«5 декабря 1570 года. Годовщина смерти Франциска.
Мое наказание. Почему оно продолжается так долго? Скоро мне исполнится двадцать восемь лет, и я почти четыре года нахожусь в заключении. Это вдвое больше моего затворничества за все время, проведенное в Шотландии, и конца этому не видно. Дни тянутся за днями, похожие друг на друга, и будущее кажется беспросветным. Кто может спасти меня?
Я стараюсь терпеть страдания – телесные, со странными и резкими болями в суставах, умственные, ибо ответственна за то, что произошло в Шотландии и с моими сторонниками, и духовные, ибо ощущаю вину за собственные грехи. В глубине своего существа я знаю, что страдание очищает душу. Моя душа была грешной и нечистой, но как же долго, Господи! Я платила, плачу и буду платить за мои грехи, но сколько еще терпеть? Или мое наказание продлится до тех пор, пока я не перестану восклицать «Доколе!», считать дни и биться крыльями о прутья клетки?»
Восьмого декабря, в день Марии, граф Шрусбери и Бесс прислали ей в подарок огромный торт в виде замка с ее апартаментами. Одна сторона замка была открытой и показывала комнаты, дотошно воспроизведенные кондитером в мельчайших деталях. Там имелись миниатюрные сундуки, в которых лежали золотые монеты для слуг Марии. Бесс даже изготовила факсимиле некоторых вышивок, над которыми они работали вместе, и развесила их на игрушечных стенах. Музыканты, отправленные Шрусбери, присоединились к тем немногим, что остались в свите Марии, и вскоре танцевальные мелодии заполнили темный декабрьский вечер.
На самом деле Мария плохо себя чувствовала; ее суставы распухли и покраснели, а головная боль то усиливалась, то ослабевала. Но она надела свое лучшее платье и попросила Мэри Сетон сделать ей прическу и надеть парик, хотя ее волосы уже отросли до плеч.
– Увы, мадам, – сказала Сетон. – Ваши волосы уже не такие густые и роскошные, как раньше…
Окончание фразы повисло в воздухе: «…и боюсь, они больше не станут прежними». Еще одна вещь, которую она оставила в Шотландии. Еще одна жертва.
– Тогда надень парик, тот самый, с рыжими волосами, – попросила Мария. – Какая радость, что ты помогаешь мне. Говорят, никто не видел настоящие волосы Елизаветы, потому что она все время носит парик.
Мария наблюдала, как ее волосы исчезают под париком, как алмаз от герцога Норфолкского, скрытый на шее под платьем. Норфолк… Ее единственный шанс на спасение. Она уже давно не получала вестей от него: замок строго охранялся.
Граф Шрусбери и Бесс на короткое время присоединились к ним и вручили другие подарки: шкатулку из слоновой кости и увеличительное стекло с ручкой черного дерева. Потом Шрусбери представил мальчика, который принес торт и с тех пор стоял в стороне, молча глядя на остальных.
– Это мой новый подопечный, Энтони Бабингтон, – представил он. – Он из старинной семьи, что живет по соседству, его отец был моим другом. Буду рад, если вы позволите ему служить вашим пажом, – смущенно добавил он. – Не могу представить большего утешения из-за потери отца, чем служба в королевской свите.
– А ты что скажешь? – поинтересовалась Мария и посмотрела на мальчика. Он был худым и стройным, с очень бледной кожей и черными волосами. Казалось, он вообще не умел улыбаться.
– Мне будет очень приятно, – тихо ответил он, по-прежнему без улыбки.
– Сколько тебе лет? – спросила она.
– Одиннадцать.
Одиннадцать. Странный и скрытный возраст между детством и юностью.
– Одиннадцать лет… Ты знаешь латынь? Ты изучал историю?
– Немного. – Теперь уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.
– Очень хорошо. Половину дня ты будешь служить мне, а другую половину учиться. Мы постараемся сделать уроки не слишком трудными.
Шрусбери покачал головой:
– Они не могут оказаться слишком трудными для него. У него блестящие способности – по крайней мере в книжных штудиях. Испытайте его.
«31 декабря 1571 года.
Новый год… Пустая страница, после которой, возможно, у меня будет власть самой определять свою судьбу? Но что такое судьба? Может быть, это женщина в Лондоне? Я продолжаю писать Елизавете, но это бесполезное занятие. Она винит меня в «северном восстании» и в своем отлучении от церкви. Она перестала лично отвечать мне и пользуется услугами секретаря.
Сесил приезжал сюда осенью. Я встретилась с этим знаменитым человеком и моим противником. Он сформулировал некоторые предложения, которые могут привести к возвращению мне трона в Шотландии. Но эти условия были настолько жесткими, что я поняла: он приехал лишь для того, чтобы оправдать свою неудачную попытку моим неблагоразумием. Одно из них гласило, что принц Яков должен стать заложником в Англии. Кроме того, я должна была наконец подтвердить условия Эдинбургского договора, отказаться от любых претензий на английский трон и не вступать в брак без разрешения Елизаветы и шотландских лордов.
Сесил держался очень любезно. Встреча с ним доставила мне удовольствие; он казался внимательным и непредвзятым. Я даже могла бы поверить, что нравлюсь ему, если бы мне не сообщили, что он пытался избежать встречи со мной, притворившись больным, и говорил обо мне как о женщине, которая «предлагает сладкие забавы, чтобы склонять людей на свою сторону». Я не предлагала ему ничего сладкого, когда он приехал в Шеффилд, но старалась вести себя с ним так же, как хотела бы, чтобы другие обращались со мной. Уехав отсюда, он направился в Бакстон, где есть целебные горячие источники; судя по всему, его беспокоит подагра. Мне самой хотелось бы отправиться туда, если боли в суставах не улягутся, но, разумеется, я не могу покинуть замок без письменного разрешения королевы Елизаветы.
Больше не упоминалось о том, что мне необходимо «очиститься» перед ней. Очевидно, этот план отправили в мусорную корзину, и это доказывает, что его использовали лишь как предлог для того, чтобы не встречаться со мной.
Почему она не хочет видеть меня? Я имею в виду настоящую причину. По-моему, такой причины не существует. Христианское сострадание и вопросы государственного управления требуют, чтобы она сделала это. Она встречалась с моими мятежными лордами, которые даже не имеют родственных связей с ней и тем более не являются помазанными монархами. Она встречалась с пиратами и головорезами, с лишенными сана священниками и ренегатами, с известными убийцами, такими, как Леннокс, убивший маленьких детей, которые были его заложниками во время войны 1547 года, до заключения мира между Англией и Шотландией. Мой дорогой лорд Хэррис, которому тогда было лишь семь лет, оказался единственным, кто избежал подобной участи. Говорят, Ленноксу снятся кошмары и он не хочет оставаться один по ночам. Тем не менее Елизавета встречается с ним. Она сделала его регентом Шотландии, а меня заставляет томиться в плену!