Последний тайник
Шрифт:
Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, на что он намекает.
— Что за ерунду ты говоришь? Я спустился сюда, чтобы спасти своих друзей.
— Да, конечно… — Лицо серба скривилось в презрительной гримасе. — Спасти своих друзей…
— Ракович, — не выдержав, вмешалась Касси, — ты параноик.
Серб, неожиданно повернувшись, со всего размаха ударил ее по щеке, и Касси, потеряв равновесие, отлетела к стене.
— Заткнись, девка! — крикнул он.
Я, не раздумывая ни секунды, тут же бросился на него, однако он, видимо имея опыт рукопашного боя, ловко уклонился в сторону и одновременно нанес мне удар коленкой в живот, от которого я, охнув, опустился на пол.
— Сукин сын… — пробормотал я сквозь зубы, корчась от боли.
— Успокойтесь, друг! — крикнул профессор, наверное испугавшись, что Ракович сейчас меня пристрелит. — Поверьте мне, мы не собирались ничего забирать — мы всего лишь хотели выбраться отсюда живыми и невредимыми.
— Помолчите, дедушка, — угрожающим тоном произнес серб. — Лучше помогите своим сообщникам подняться на ноги и ступайте вместе с ними обратно в пещеру.
— Обратно в пещеру? Но если мы хотим отсюда выбраться.
— Делайте то, что вам говорят, — грубо перебил профессора Ракович, — а не то я пристрелю их обоих прямо здесь.
Профессор помог мне подняться на ноги, а затем мы с ним подняли Кассандру, у которой от удара о стену на лбу появилась кровавая ссадина.
Ракович, прихватив выроненный Кассандрой фонарик, пошел вслед за нами в пещеру, освещая нам из-за наших спин путь.
Когда мы дошли до середины пещеры, он неожиданно погасил фонарик.
— Теперь вы меня не видите, — злорадно сказал он, — а я вас вижу. Так что не делайте резких движений, иначе я пристрелю вас всех троих.
— Почему ты так себя ведешь? — спросил я. — Почему ты нам угрожаешь? Ты что, сошел с ума?
В тишине пещеры отчетливо послышался злобный смех серба.
— Выполняйте мои приказы, — непререкаемым тоном заявил он.
— Какие еще приказы? — раздраженно спросил я.
— Я приказываю вам остаться здесь, в пещере.
Интуитивно почувствовав, что это еще не все, я встревожился.
— И что потом?
Из темноты снова послышался смех, за которым последовал ответ:
— А потом я взорву вход в нее.
45
— Теперь мне понятно… — сердито прошептал я. — Хатч хочет сохранить все в тайне.
— О чем это ты? — донесся до меня из темноты тихий голос Кассандры.
— И в том случае, если Хатчу придется отступить и повстанцы захватят пирамиду, и в том случае, если подразделения мексиканской армии вовремя придут экспедиционной бригаде на помощь, тайна этой пещеры и хранящихся в ней сокровищ будет раскрыта. Но если…
Я замолчал, и вместо меня тут же договорил профессор:
— …но если взорвать вход в пещеру, никто не узнает о ее существовании, и тогда Хатч сможет вернуться за сокровищами уже с другой экспедицией.
— Но зачем ему нужно убивать нас? — В голосе Кассандры звучал явный протест. — Мы ведь входим в состав его бригады!
— Нет, Касси, никуда мы не входим. Мы для него — всего лишь помеха, своего рода неизвестная величина в уравнении, которую лучше вынести за скобки. Хатч не хочет рисковать: оставшись в живых, мы будем представлять для него опасность. Поэтому он и жаждет от нас избавиться.
Выслушав меня, Кассандра с удивительной решительностью заявила:
— В таком случае нам нужно что-то предпринять, а иначе мы умрем прямо здесь.
Но предпринять нам было нечего, потому что мы полностью находились во власти Раковича. В его распоряжении имелся пистолет и прибор ночного видения. А еще он обладал холодной решимостью человека, не знающего, что такое угрызения совести.
Мы не могли даже видеть его и, сидя в темноте, лишь догадывались, что беспощадный серб возится сейчас с взрывчатым веществом, изначально предназначавшимся для того, чтобы блокировать туннели сенота.
Я понимал: времени у нас оставалось очень мало, поскольку на то, чтобы перенести взрывчатку в «коридор с рисунками», Раковичу понадобится меньше пяти минут. Значит, если нам не удастся его остановить, мы будем погребены в этой пещере и через некоторое время либо задохнемся от недостатка воздуха, либо умрем от голода. Поэтому я, набравшись смелости, вскочил и бросился туда, где, как мне казалось, должен был находиться Ракович. Однако я побежал к нему не напрямик, а зигзагами.
Не успел я преодолеть и нескольких метров, как пещеру на долю секунды осветила яркая вспышка и тут же раздался грохот, отразившийся затем эхом от ее стен. А еще я почувствовал — уже второй раз в этот день, — как меня ужалила пуля.
Ракович, вероятно подумав, что я пытаюсь удрать, выстрелил мне в ногу. Однако и на этот раз удача была на моей стороне, поскольку, хотя я и почувствовал резкую боль, мне удалось удержаться на ногах. Стало быть, у меня появилась возможность реализовать вторую часть своего отчаянного плана. Сразу же за выстрелом прозвучал чей-то раздраженный возглас, и возглас этот исходил отнюдь не от меня.
Зная о том, что Ракович смотрит на окружающее пространство через прибор ночного видения, который не способен выдерживать очень яркий свет, я своим неожиданным поступком умышленно заставил его выстрелить из пистолета. Сопровождавшая выстрел вспышка не только позволила мне увидеть, где сейчас находится Ракович, но и на какое-то время ослепила моего противника.
Ситуация резко изменилась.
Теперь Ракович уже не мог видеть меня, а я, наоборот, точно знал, где именно он находится. По крайней мере, я думал, что знаю. Превозмогая боль в ноге, я бросился с выставленными вперед кулаками к тому месту, где я только что видел вспышку, и натолкнулся на Раковича. Я тут же скользнул обеими ладонями по правой руке серба в направлении кисти, надеясь, что благодаря фактору внезапности мне удастся завернуть ему руку за спину и вырвать из нее пистолет.
И только когда я почувствовал, что в ладони Раковича ничего нет, я вспомнил, что он левша.