Последний трюк каскадера
Шрифт:
— Полиция приехала.
Его кто-то оттолкнул. На пороге появился господин де Шамбон. На нем было легкое габардиновое пальто. Он забыл снять белое кашне, но, представляясь, не забыл стянуть правую перчатку:
— Марсель де Шамбон.
— Комиссар Дре… Офицер полиции Гарнье.
Шамбон выглядел этаким щеголем: высокий, худощавый, подчеркнуто благовоспитанный. Мужчины поздоровались за руку.
— Он там, — прошептал Шамбон. Комиссар вошел в кабинет. «Так вот оно что,
На госпоже Фроман было легкое меховое манто, под которым угадывалось стройное тело, в ушах бриллианты, на шее жемчужное ожерелье — сама роскошь. Дре взглянул на распростертое тело.
— Я глубоко сожалею. Примите мои соболезнования, — промолвил он и обратился к Шамбону, стоявшему на пороге:
— Вы нашли его именно в таком положении? Можете это подтвердить?
— Безусловно.
Комиссар встал на колени, осторожно приподнял плечо покойного, чтобы открыть лицо. Госпожа Фроман вскрикнула.
— Уведите ее. Но недалеко… Гарнье, осмотри, пожалуйста, револьвер, — приказал Дре.
Под телом натекла кровь, но большая ее часть пропитала жилет и рубашку. Дре пощупал руки. Они были мягкие. Смерть наступила совсем недавно. Дре взглянул на часы.
Скоро полночь. По-видимому, Фроман выстрелил в себя около одиннадцати часов.
— Пушка старая, — заметил Гарнье, — с нею, наверное, воевали еще в 14-м. И при этом плохо чистили.
— Позовите консьержа.
— Я здесь, месье, — ответил тот.
— Вам знаком этот револьвер? Консьерж испуганно вытянул шею.
— Да… Кажется.
— Вам кажется или вы уверены?
— Мне кажется, я в этом уверен. Обычно он лежал близко. В библиотеке. Комиссар встал.
— Покажите, где.
Он проследовал за консьержем в соседнюю комнату. Дорогие старинные переплеты. Мягкий блеск позолоченных корешков. Посередине длинный, совершенно пустой стол.
— Он был здесь, в этом ящике. Консьерж открыл ящик.
— Там его больше нет, — сказал Дре. — Насколько я понимаю, всем было известно, что в этом ящике лежало оружие?
— Думаю, да. Замок стоит на отшибе. На всякий случай…
— Понятно, понятно…
Комиссар вернулся в кабинет, развернул носовой платок и осторожно поднял телефон, все еще стоявший на ковре.
— Алло… Это вы, Мазюрье? Дре у телефона. Бригаду отправили?
— Да. Судебно-медицинского эксперта тоже. Я сразу принял меры. Они вот-вот явятся. Это самоубийство?
— Без сомнения. Вы записали время вызова?.. Я имею в виду Братскую помощь…
— Разумеется. Без десяти одиннадцать.
— Спасибо. Консьерж и Шамбон, поддерживавший вдову, смотрели на него с тревогой.
— Не стойте здесь. Подождите меня… — сказал комиссар.
— В салоне, — предложил Шамбон.
— Прекрасно. В салоне. Сначала позвольте вопрос… не бойтесь, чистая формальность. Я ведь должен представить рапорт. Господин де Шамбон, где вы провели вечер? Кузен принял обиженный вид.
— Я?.. Ну, я был в кино. В «Галлии», если вам так необходимо знать… — Он порылся в карманах. — Могу показать билет.
— Не стоит. Поймите, мне нужно знать, кто где находился… Ни одна деталь не должна оставаться невыясненной… А вы, мадам?
— Я была у друзей… Лаузели, это на площади Бессоно… Мы играли в бридж…
— Благодарю вас. Когда мы получим первые результаты, у меня будут к вам и другие вопросы.
Он вернулся к Гарнье, указал подбородком на револьвер, который инспектор держал кончиками пальцев в бумажной салфетке.
— Что еще?
— Ничего, патрон. Выстрелила одна пуля.
— Как и следовало ожидать. Так. Положи его на письменный стол и пойди посмотри, не разбудили ли больного. Может, он что-нибудь слышал.
— А если он спит?
— Не настаивай. Оставь его в покое. Потом узнай, не хочет ли старая дама сделать заявление. Попроси консьержа, чтобы он тебя проводил, а между делом постарайся выудить из него побольше… не было ли у старика депрессии… не болел ли он… не был ли в ссоре с родственниками… ну, не мне тебя учить, как работать.
— А что вы сами думаете, патрон?
— Пока что у меня нет определенного мнения. Но человек в положении Фромана не кончает жизнь самоубийством без достаточно веских причин. И нам надо выяснить, что это за причины, иначе… Везет же мне! Сюда задвинули, потому что до сих пор не выяснены причины самоубийства Анджело Маттеотти, и вот вам новое дело и такое же темное! Ну иди… иди. Обо мне не беспокойся.
Оставшись один, комиссар обошел комнату, через застекленную дверь вышел наружу и очутился на заднем дворе замка, выходившем в парк. Сюда мог проникнуть кто угодно.
Допустим, вор. Не стоит, однако, заблуждаться… Надо лишь удостовериться, что ничего не украдено.
Ночь была прохладной. Дре вернулся в кабинет, еще раз осмотрел труп. Фроман не повесил трубку перед выстрелом, так как ему нужен был свидетель. Он хотел, чтобы в его самоубийстве никто не сомневался. Знал, что его смерть покажется необъяснимой. И в то же самое время хотел, чтобы ее причина оставалась в тайне. Что это за причина? Ведь он, конечно, не полностью доверился Братской помощи.