Последний трюк каскадера
Шрифт:
— Не стоит. Но и соображения, если только это можно назвать соображениями, недорого стоят. Теперь я почти уверен, что самоубийство вызвано деловыми причинами. Не исключено, что Фроман был накануне банкротства. Именно здесь и надо искать… Куда пошел консьерж?
— Вернулся к себе.
— В путь! Садись за руль. Я уже устал… Посигналь чуть-чуть перед сторожкой. Машина тронулась. Дре вздохнул.
— Знаешь, Гарнье, это странный дом. С одной стороны, эти акробаты, с другой — Фроман, который не внушает
— Два-три маленьких вопроса… Кто прислуживает за столом?
— Я, пока нет новой кухарки.
— Как прошел обед вчера вечером? Господин Фроман выглядел озабоченным?
— Нет, нисколько. Вообще-то он не слишком разговорчив.
— За столом были все пятеро?
— Нет. Госпожа де Шамбон не ужинает. Моя жена относит ей настой трав.
— А молодой человек?.. Ришар… Кстати, как его фамилия?
— Ришар Монтано. Кажется, отец его был итальянец. Так говорят. Он в принципе предпочитает есть отдельно… Мне кажется, он стесняется своей коляски и костылей.
— Так. Значит, за столом сидели трое. О чем они говорили?
— Не знаю. Я не все время присутствовал. Но думаю, говорили о выборах. Вам, конечно, известно, что господин Фроман подвергался нападкам, и это очень огорчало его. Я часто видел его по утрам, когда поливал газоны. Он выкуривал сигару, прежде чем ехать на завод, и говорил мне:
«Жермен, вы считаете это справедливым после того, что я сделал для них? Им нужна моя шкура».
— А! Вы уверены, что он так и говорил: «Им нужна моя шкура»?
— Да, он так выражался.
— А на кого он намекал?
— Откуда же мне знать! У человека в его положении много врагов.
— Короче, вчерашний день показался вам похожим на все прочие? Никто не приходил?.. А может быть, почта?
— И почты не было. Абсолютно ничего особенного.
— Ну что ж, благодарю вас. Идите скорее спать. Машина выехала за ворота и набрала скорость.
— Хорошенькое воскресенье нас ждет, — пробормотал Дре. Больше он не открывал рта.
«Дежурным» Братской помощи был человек лет пятидесяти, с серыми усами, в серой фетровой шляпе, сером плаще, серых перчатках, в руках — складной зонтик-автомат. В петлице — значок Ротари. Он церемонно поклонился и представился:
— Жан Ферран, коммерсант. Комиссар указал ему на кресло, потертое от долгой службы.
— Итак, господин Ферран, я вас слушаю. Но сначала уточним один важный пункт. Когда раздался выстрел?
— Точно в двадцать два сорок.
— Сколько времени длилась беседа?
—
— Как вообще это происходит в Братской помощи? Вы дежурите по очереди?
— В принципе да. Но поскольку я страдаю бессонницей, лучше уж кому-то приносить пользу, не правда ли? Поэтому четыре раза в неделю я дежурю с двадцати часов до полуночи. Мне известно, что в других обществах, созданных раньше нашего, дело организовано по-другому. Например, мы считаем своим долгом вмешиваться, как только это возможно… Оказываем и моральную помощь, и материальную, организуем встречи с лицами, которые обращаются к нам.
— Кто к вам обращается чаще всего?
— Женщины.
— Любовные огорчения?
— Нет, необязательно… Безработные женщины и девушки. Я — генеральный директор одного из предприятий по производству запчастей… К несчастью, эти проблемы мне знакомы.
— Часто ли бывают попытки к самоубийству?
— Нет. В последнюю минуту люди цепляются за соломинку.
— Когда вы услышали голос вашего собеседника, у вас создалось впечатление, что он действительно решил покончить с собой?
— Как вам сказать, я почувствовал. Что он очень взволнован, это безусловно. Но все-таки я не думал… И до сих пор не могу прийти в себя… Этот выстрел… У меня было опущение, что это в меня выстрелили в упор.
— Господин Фроман… Вы его знаете?
— Как и все. Я не принадлежу к его кругу… Я хочу сказать, с политической точки зрения. Мы встречались раза два или три… Бывают ведь свадьбы, похороны, на которых невозможно не присутствовать… Но мои симпатии и антипатии здесь абсолютно ни при чем.
— Когда он назвал свое имя, о чем вы подумали?
— По правде говоря, ни о чем не подумал. Пожалуй, мне было скучно… Следовало бы прореагировать, не знаю… Я просто растерялся… И, кроме того, он не давал мне рта открыть.
— Ах, вот как… Не могли бы вы повторить некоторые фразы, которые вас особенно поразили. Но сначала перескажите коротко ваш разговор. Он сказал вам, почему хочет покончить с собой?
Господин Ферран оперся подбородком на ручку зонтика, который держал на коленях, закрыл глаза, чтоб было легче вспоминать, и заговорил:
— Сначала голос его дрожал. Он робел… Кстати, так всегда бывает… Затем сказал мне, что держит в руках револьвер, и для убедительности постучал дулом по столу. Вот тут я испугался. Спросил, не болен ли он, может, его обманывают или он потерял близкого человека? Он отвечал отрицательно.
Господин Ферран опять открыл глаза и посмотрел на Дре.
— Что бы вы сделали на моем месте? Комиссар покачал головой.
— Вы ни в чем не виноваты, — заверил он. — Если я правильно понял, причин для самоубийства у Фромана не было.