Последний уик-энд
Шрифт:
Что, черт возьми, он там делает?
Мастерс услышал бряцанье бляхи и еще какой-то звук, который не сразу узнал.
Когда он понял, что это такое, он испытал большое искушение запустить подушкой в пустую башку Лепажа. Этот чертов осел заправлял постель!
— Эй, Мастерс, — позвал Лепаж. — Просыпайся, Мастерс, подъем.
Мастерс притворился мертвым. Может быть, если он будет лежать без движения и не дыша, Лепаж оставит его в покое. Может
— Эй, Мастерс, — заорал Лепаж. — Давай вставай. Подъем! Опоздаешь на завтрак.
Укрывшись подушкой и одеялом, Мастерс пробормотал:
— Лепаж, ты чертов осел.
— Проснулся? — спросил Лепаж, вероятно, услышав невнятное бормотание.
Мастерс задержал дыхание.
— Ты проснулся? — повторил Лепаж.
— Да, черт возьми, я проснулся, — завопил Мастерс. — В этом грохоте даже покойник проснулся бы.
— Послушай, Чак, я думал, ты хочешь завтракать.
— Я не хочу завтракать.
— Ну, откуда я знал.
— Я ничего не хочу. Я хочу только тишины. Полной тишины. Я просто хочу немного поспать.
— Тяжелая была ночка?
— Я не хочу разводить дискуссию, — терпеливо сказал Мастерс. — Я хочу спать. Иди, Лепаж. Иди и ешь свой завтрак. Можешь съесть и мою порцию. Ешь, пока не наешься. Ешь, пока не лопнешь. Только убирайся отсюда и оставь меня в покое.
— Ну, хорошо, Чак. Я думал, если ты хочешь…
— Это приказ, — зарычал Мастерс.
— Есть, сэр, — ответил Лепаж. Он торопливо пошел к зашторенной двери.
Мастерс сурово улыбнулся и снова перевернулся на спину. Он закрыл глаза и попытался снова вернуть сон. Но все было бесполезно, он проснулся. Еще один чертов день маячит на горизонте. Но что-то было не так…
Джейн. Джейн Дворак.
Имя всплыло у него в памяти, он неожиданно вспомнил все, что случилось накануне ночью, и невольная улыбка засветилась у него на лице. Хорошая девушка. Действительно хорошая девушка, одна из самых хороших, которых он когда-либо встречал. Интересно, он пообещал позвонить ей сегодня?
Он не помнил. Но он ей позвонит независимо от того, обещал или нет. Как только он сможет сойти на берег. Тогда, подумал он, нужно вставать.
Он опустил ноги на пол и лениво почесал грудь. Широко зевнул, вытянул мускулистые руки над головой и вздохнул.
Его форма, брошенная на спинку металлического стула, была безнадежно измята. Он неожиданно вспомнил, сколько скотча влил в себя накануне. Влил, именно влил. Он забеспокоился, нормально ли вел себя с Джейн. Да, он был уверен, что все было как надо. С такой девушкой непросто. Не каждый день знакомишься с такой девушкой.
Он улыбнулся и натянул серые брюки. Подошел к раковине и начал умываться. Он яростно драил зубы, вычищая привкус вчерашнего скотча. А Лепаж когда-нибудь моется, поинтересовался он про себя. Мне кажется, что все, что он делает, так это только ест. Когда-нибудь я все ему выскажу. И заставлю вымыться.
Но не сейчас. Не прямо сейчас. Прямо сейчас я отправлюсь в кают-компанию, где набью себе брюхо тем дерьмом, которое они называют завтраком. Затем перекличка, а затем я свалю с этой плавучей посудины и позвоню в госпиталь. Может быть, Джейн согласится встретится со мной сегодня вечером.
В кают-компании он сел между Рейнольдсом и Карлуччи и подождал, пока официант возьмет у него заказ. Этим утром подавали яйца. Он выбрал яичницу-болтушку и попросил, чтобы ему немедленно подали чашку кофе, которую и выпил в ту же секунду, как ее принесли.
— Как самочувствие? — спросил Рейнольдс.
— Замечательно, — ответил Мастерс. — А у тебя?
— Паршиво. Я всегда чувствую себя паршиво. Но по-моему, вчера ты тоже не особенно веселился.
— Это было вчера, а сегодня я чувствую себя замечательно.
— Ты, что ли, забыл о всех этих трупах?
— Эй, — сказал Карлуччи. — Чем ты заслужил блины, Майк? — Он взглянул на тарелку Рейнольдса, а затем посмотрел на свою яичницу.
— Я помощник капитана и привык к привилегиям.
— Не хочешь поделиться? — спросил Карлуччи.
— Лучше доедай свои яйца, — ответил Рейнольдс.
— А где сегодня Старик? — спросил Мастерс.
— Думаю, спит. Ты что, когда-то видел его за завтраком?
— Никогда. Я просто надеялся, что он вывалился за борт.
— Ты слишком суров к нему, — серьезно сказал Рейнольдс. — Ему хватает головной боли.
— Даже теперь, когда ФБР разобралось с этим гнусным скандалом? Я думал, его заботы позади.
— Как ты умудрился стать офицером, Чак? — спросил Рейнольдс.
— С помощью подхалимажа.
— Хватит, ребята, — сказал Карлуччи, принимаясь за свои яйца с явным отвращением на лице.
— Нет, серьезно, — повторил Рейнольдс.
— Серьезно? По правде говоря, я хотел стать фебеэровцем. Я…
— Не трепись.
— Честное слово. Я завалил экзамен. Поганый был денек, — грустно сказал Мастерс. — Но, охваченный идеей попасть на государственную службу, я пошел на флот. Мне сразу же присвоили офицерское звание. Вот и вся история, Майк… — А вот и моя яичница. — Он взял у официанта тарелку и начал есть.