Последний в черном списке
Шрифт:
— Как это? А то я вроде никому не говорил, что хочу увольняться…
— А что, вы действительно хотите уходить отсюда? — подхватил Елизаров.
— Да как сказать. Есть мысли…
— А платят много?
— Это как сказать. Шесть тысяч. Сидишь себе и сидишь в этой каморке. Никакого разнообразия. Кто может подолгу сидеть на месте, тому легче. Лучше, чем работать вахтером в каких-нибудь ДК. Хочешь — читаешь, телевизор смотришь… А кому тяжело сидеть вот так, никаких денег не надо — скука заест.
— А что, работа несложная?
— Ну, не скажите! Пенсионерке вряд ли. Тут приходится и за газовыми счетчиками следить, и вентиля проверять после смены. И перекрывать воду, если ремонт какой. Свет включать во дворе. Камеры слежения на стоянке здесь аварийную подпитку имеют. Тут ведь все от этого подъезда питается.
— Камеры слежения? — переспросил Елизаров.
— Ну да. Тут стоянка открытая общая для всего жилого комплекса. Неохраняемая.
— А! Понятно. И здесь, наверное, камеры. Тоже хлопотно, да? — Владислав показал на стены подъезда.
— Да нет! Зачем они здесь нужны! Тут все тихо. Тут народ, конечно, с амбициями. Им все кажется, что они кому-то могут понадобиться… Охрана, автоматы, консьержи. У всех по три машины. А я сколько здесь работаю, ни на кого пока не покушались. Даже удивительно! Депутат тут один живет. Так вот к нему как-то приезжали с автоматами. Я так и не понял, что это было. Приехали, вбежали на пятый этаж, а потом обратно…
— Мне нравится, — задумчиво сказал Елизаров, удивляясь, насколько органично складывался их разговор. — Посидел, выпил… И телевизор, наверное, есть. Да?
— Да. И телевизор, конечно. Маленький, размером не больше книжки, но и этого достаточно. А что? Ты на мое место пойдешь, если что?
— Надо подумать, — уклончиво ответил Владислав.
— Давай! Так и мне будет легче уйти отсюда, — оживился консьерж. — Меня приятель устраивал, не хочется людей подводить, если я внезапно свалю…
— А покажи, как у тебя там в комнате.
— Да заходи. Не проблема. Только если кто пойдет, не высовывайся. Сядь на диван. Тогда ничего не видно.
— Ладно.
Мужчина закрыл створку окна и скрылся в темноте комнатки. Затем в глубине подъезда чуть дальше окошка консьержа щелкнул замок, и открылась дверца, ведущая в комнату.
Владислав вошел и осмотрелся. Не очень-то просторно, но аккуратно. Мебель была новая, хотя и примитивная. Маленький диванчик рядом с окном стоял немного левее оконного проема. Под самым окошком располагался стол и два стульчика. В углу при входе белый радиатор отопления, шнур от которого тянулся через всю комнату. Дверь в туалет. Елизаров заглянул в уборную. Совмещенный санузел. Туалет и душевая. Кафельные стены. Такой же пол.
В другом углу комнаты стоял холодильник.
На полу на маленьком коврике стояли мужские полуботинки, пара домашних тапочек и старые солдатские сапоги.
Елизаров поставил свою
— Вы тут вдвоем работаете? — спросил он, осматривая комнату.
— Ну да. По очереди. Двое суток напарник, двое я.
— Понятно. А ты действительно хочешь увольняться?
— Да хочу… Надоело уже. Я, дурак, с завода уволился. Радиоприборы делали. Напился и пришел так к начальнику. Приятели рассказывали, что я даже сел к нему на стол. Песни пел. А я не помню. Хоть убей. А мне и по специальности было, и корки у меня есть. Ну, в общем, я сюда временно устроился… Хочешь, приходи завтра в домоуправление. Сразу и переоформим. Я решил, пойду снова на завод. А не получится, все равно буду другую работу искать. Так что — смотри…
— Ну, в общем… — Елизаров сделал вид, что гасит в себе последние колебания. — Мне вроде подходит… Давай! Завтра устраиваюсь. А ты, может, покажешь, что здесь, как? Вентиля какие, переключатели…
— Только не сейчас. Давай завтра, когда придешь. А то днем жильцы могут возмущаться, что у меня посторонние, мол.
— Ну, буду считать, что мне повезло. А выпить? Как? За встречу?
— Давай, — охотно согласился консьерж. — Только когда? Сейчас нельзя. Жильцы заметят.
— А я вечером приду. Заодно и покажешь все свои краны и переключатели. А?
— Годится. Только вечером — это когда?
Неожиданный и благоприятный поворот событий внес в планы Елизарова определенную ясность.
— А вечером тут кто-нибудь ходит? — спросил он.
— Ну, как сказать. После двенадцати редко. Так, только молодежь бывает. А ночью я, честно говоря, сплю. Это по секрету.
— Я в двенадцать приду, нормально? Все равно по гостиницам болтаюсь. Меня, кстати, Олег звать.
— Игорь, — представился консьерж и уже с видом заговорщика добавил: — Буду ждать.
Мужчины попрощались, и Елизаров вышел из подъезда.
Машина сыщика медленно ползла по центральным улицам города. Перегудов еще раз мысленно перебрал материалы заключений экспертов, припомнил обстоятельства всех трех убийств.
И всякий раз его мысль возвращалась к семье Елизаровых.
Очевидная связь между убийствами двух диспетчеров и Егора Старцева вызывала у Перегудова определенные догадки о причастности этой семьи ко всем происшествиям. Вернее, одного из членов семьи…
Перегудов готовился к встрече. К этому времени они вместе с Сабуровым определили друзей Егора Старцева. Такие же мальчики-мажоры: Андрей Савельев, Тимур Ромащенко и Павел Бобров. Ладно, надо сосредоточиться. Не раз по долгу службы встречаясь с родственниками, переживающими трагическую утрату близких, он знал, что главное самому сохранять ровное, спокойное состояние. Но случай с семьей Елизаровых вызывал у следователя непреодолимое волнение.
Наконец он добрался до нужного ему дома. Здесь жили Елизаровы.