Последний верблюд умер в полдень
Шрифт:
— Это, безусловно, серьёзно, — ответила я. — И есть другие, которые предполагают, что мы ни в коем случае не должны сбежать. По крайней мере, нам следует услышать то, что обещали передать с посланником.
— Не пойму, почему ты так сосредоточилась на этом типе и его туманных обещаниях, — подозрительно произнёс Эмерсон. — Что за человек он был? Ты говорила — старый и немощный?
Я улыбнулась в темноте.
— Я же говорила, что не видела его лица. Но он совсем не был старым и слабым. Скорее наоборот.
Эмерсон
— Прошло уже несколько дней. Возможно, его схватили.
— Я так не думаю.
— Проклятье, Пибоди…
Он замолчал со звуком, который у человека меньшего калибра я посчитала бы невнятным тревожным криком. Надо объяснить, что мы лежали на боку, обратившись друг к другу; в пылу полемики Эмерсон приподнялся на локте и взглянул поверх моего лежавшего тела. Я поспешно перевернулась. Белая закутанная фигура наклонилась надо мной и протянула руку.
— Господь Всемогущий, — прошипела я. — В чём дело, Аменит? Почему ты беспокоишь нас?
Резким движением девушка сорвала покрывало с лица. Я не могла разобрать её черты, но сам жест выдал его обладательницу.
— Ментарит! — воскликнула я.
Её рука закрыла мне рот. Другая достала из выреза халата на груди…
— Эмерсон, — прошептала я. — Это книга, я уверена!
— Ещё одна? — усомнился Эмерсон.
— Идём, — тихо сказала Ментарит. — Вы можете поверить мне? Я приносить знак он обещал вам. Есть мало времени и большая опасность. Вы должны идти сейчас.
— Эмерсон?
— Ты ещё спрашиваешь, Пибоди? Замечательно. А почему бы и нет? Если сможешь убедить даму, чтобы она отвернулась, пока…
— Я приведу малыша, — тактично отозвалась Ментарит.
— Он, вероятно, под кроватью, — заметила я, протягивая руку к халату. — Как ты думаешь, для чего он ей нужен?
— Не стоит об этом рассуждать, — ответил Эмерсон. — Где, чёрт возьми, мой пояс? Ах, вот он. Но нам…
Повторное появление Ментарит с Рамзесом на буксире милостиво помешало ему завершить тоскливые умозаключения.
— Ах, вот ты где, мой мальчик, — ласково сказал он. — Извини, что тебя разбудили; это было женской идеей.
— Я не спал, — сообщил Рамзес. — Куда мы идём, папа?
— Будь я проклят, если знаю, — ответил Эмерсон.
— Шшшш! — зашипела Ментарит.
Я поражалась её уверенности — хотя она и предупреждала нас о молчании, но, казалось, совсем не боялась быть обнаруженной. Частично тайна получила объяснение, когда мы достигли прихожей. Там стояли четыре стражника — неподвижно, как статуи; огромные копья отражали свет ламп. Глаза даже не шевельнулись, когда мы с Ментарит проходили мимо.
— Похоже, загипнотизированы, — выдохнула я.
— Моим красноречием, — ответил Эмерсон. — М-да. Разве ты не поняла?
Большие деревянные двери были закрыты на засов. Ментарит проигнорировала их, ведя нас через ряд коридоров, которые становились всё более узкими и чистыми, а затем вниз по лестнице, упёршейся в маленькую дверь, покрытую грубой рогожей. Ментарит отодвинула её в сторону; мы прошли и очутились в огороженном дворе. Я сдавленно вскрикнула, когда моему взору предстала ужасающая картина — ряд за рядом неподвижных тел, вытянувшихся, как трупы в бледном свете убывающей луны.
Приходилось выбрать путь между ними. Когда я осторожно обошла одно из поверженных тел, то уловила отблеск глаз, открытых и бдительных, и поняла правду. Здесь отдыхали слуги-рабы; крышей им служило небо, ложем — тонкий коврик. Но они не спали. Везде, где мы проходили, эти широкие, наблюдавшие глаза следовали за нами. Можете считать меня фантазёркой, если хотите, но я чувствовала мысли, которые они не осмеливались выражать вслух — надежду, поддержку и доброжелательность — и эти мысли направляли мои шаги, будто тёплые, дружеские руки.
Ворота открылись на склоне холма перед кучей мерзко пахнувших отходов. Ментарит подобрала юбки и бросилась бежать по выбитой в земле узкой тропинке. Она мчалась не хуже зайца, и я еле дышала, когда она, наконец, остановилась. Взглянув на расположенную далеко внизу мостовую, я увидела впереди знакомые пилоны ворот. Мы были на краю кладбища.
Когда я оглянулась, Ментарит уже исчезла. Эмерсон взял меня за руку.
— Ещё один туннель, Пибоди. Здесь, за скалой, дыра.
Вокруг находились сплошные отверстия, провалы и трещины. Та, на которую указал Эмерсон, не выглядела многообещающей, но я протиснулась и почувствовала, как Ментарит взяла меня за руку. Широкие плечи Эмерсона застряли, но и он смог пролезть, пожертвовав несколькими дюймами кожи.
Ментарит зажгла светильник. Казалось, ей стало легче теперь, когда мы были скрыты от глаз, но шагала она ещё быстрее. Туннели выглядели в точности, как пройдённые нами ранее — узкие, тёмные и без всяких украшений. Я подумала, что они могут быть частью одной и той же сети.
Добрые двадцать минут мы путешествовали по этому лабиринту. Наконец перед нами оказалась крутая лестница, освещённая сиянием из пролома, расположенного выше. Я следовала за Ментарит, Рамзес дышал мне в спину, а Эмерсон замыкал процессию. Хотя лампа и испускала мягкий свет, но он ослепил меня после густой темноты туннеля. Ментарит ввела меня через пролом, и я обнаружила, что стою на голом каменном полу.
Комната была маленькой и такой низкой, что Эмерсон присоединился ко мне, причёсывая шевелюрой потолок. Тёмный прямоугольник на дальней стене указывал на обычный вход в комнату, в которой не было мебели, кроме низких каменных скамей. Кто-то сидел на одной из них — не рослая мужская фигура, как я ожидала, но завуалированная женская. Очередной запелёнутый силуэт стоял рядом с ней, держа в руках лампу. Ментарит встала с другой стороны от сидевшей женщины, чьё вышитое золотом покрывало блестело в свете.