Последний викинг. «Ярость норманнов»
Шрифт:
Харальд впился глазами в серебряный диск, переданный ему Хрольвом. В отличие от потускневших дирхемов, эта монета блестела и имела ровные края. На монете был выбит трезубец, вокруг которого шла надпись, очень четкая, но совершенно непонятная. Харальд перевернул монету. На другой стороне был отчеканен молодой воин с копьем в одной руке и щитом в другой. Над кудрявой головой воина сиял нимб.
– Разве конунг Ярицлейв святой? – удивился Харальд.
– На монете отчеканен святой Георгий, небесный покровитель Ярицлейва конунга, – объяснил Хрольв.
Сын ярла Рёнгвальд полюбопытствовал взглянуть на монету. Он повертел в руках серебряный диск и сказал:
– Клянусь
– Я знаю, о чем ты говоришь, – заметил Хрольв. – В Швеции взяли обычай подделывать монеты Ярицлейва Мудрого, потому что они из чистого серебра. Но шведские мастера не могут добиться такой же четкости в работе, как мастера из Гардарики. Поэтому их подделки заметны даже неопытному глазу.
Рёнгвальд подбросил на ладони блестящую монету и обратился к Хрольву Гардскому со словами:
– Сдается мне, что хозяин такой хорошей монеты расстался с ней против своей воли. Признавайся, купец, как она попала в твои руки?
– Ты угадал, сын ярла, – хохотнул Хрольв. – Мы плыли по полноводной реке, которая называется Невой. Эта река находится на границе владений конунга Ярицлейва. На берегу мы подобрали избитого человека в лохмотьях. Он говорил на непонятном языке, но мы по жестам поняли, что его ограбили. Он много раз повторял слово Упсала, показывая, что хочет попасть туда. Мы взяли его на корабль, а вечером, когда он забылся сном, я приказал перерезать ему глотку. Стали обыскивать его лохмотья, но ничего не нашли. Собирались уже выбросить его тело в Неву на съедение рыбам, но один из моих слуг, самый хитрый, догадался вспороть ему брюхо. И что ты думаешь! В желудке мы нашли серебряные монеты, которые он проглотил. Эта монета блестит, потому что хорошо очистилась желудочным соком.
– Спасибо, купец. Теперь буду знать, как вернуть блеск потускневшему серебру, – посмеялся сын ярла.
Сначала на двух весах взвесили целые монеты. Потом взвесили половинки монет, которых в мешке было не меньше, чем целых, затем пошли в ход кусочки серебра, которые оставались от дирхемов, разрубленных на четыре части, – все это имело хождение и в Северных, и в Восточных Странах. Купец Хрольв был опытен в торговых делах, и принесенный им кошель потянул точь-в-точь на марку золотом. Между тем Харальду приглянулась монета Ярицлейва Мудрого как весточка из Гардарики, куда он собирался отправиться.
– Уступи мне эту монету, купец! – обратился он к торговцу мечами.
Голубоглазый аравитянин бросил взгляд на шею Харальда. На ней висел амулет, подвешенный таким образом, чтобы походить на молот Тора. В Швеции господствовало язычество, христиан было совсем мало, и Харальд не стал переворачивать амулет крестом вверх. Продавец мечей гортанно заговорил. Хрольв перевел смысл его слов:
– Он готов подарить новую монету взамен на ответную услугу. Ему любопытно посмотреть на языческий праздник, и он просит отвести его на Двор Богов. Если ты согласен – меч твой.
Харальд призадумался. Христианину не пристало ходить на Двор Богов. Он убеждал себя, что не собирается молиться языческим богам. Даже если его заставят поклониться идолам, он попросит прощения у Христа и скажет, что сделал это по принуждению. И все же юноша колебался, что свидетельствует о его благочестии. Он боялся, что погибший брат осудит посещение языческого капища. Харальд спросил Хрольва:
– Кто этот язычник, торгующий мечами? У него голубые глаза, молочная кожа, светлая борода. Между тем
– Думаю, он из Гардарики, – предположил Хрольв. – На жителей Гардарики часто нападают соседи и угоняют в рабство их женщин и детей. Наверное, его еще ребенком продали на рынке невольников в Дамаске. Заставили принять чужую веру, а родной язык он забыл. Чаще всего рабы трудятся в поле или служат в домах. Однако некоторым везет: они попадают в милость к своим хозяевам и становятся богатыми людьми. Быть может, Валлах, чьим сыном он называется, был бездетным и усыновил его.
Несомненно, предположение Хрольва было справедливым. Участь раба может постичь каждого. Достаточно попасть в плен, что случается сплошь и рядом. Но рабство не навеки. Разумный хозяин, каким был, к примеру, Сигурд Свинья, выделяет своим рабам участок земли в пользование и разрешает работать на себя по ночам и в праздники. Любой сколько-либо трудолюбивый раб через несколько лет может накопить денег для выкупа и получить свободу.
– Передай ему, что я отведу его на Двор Богов, – решился Харальд.
Глава 9
Двор Богов
На следующий день Харальд повел торговца мечами посмотреть Двор Богов, которые на самом деле были не богами, а идолами из дерева. Они шли мимо трех огромных заснеженных курганов. В давние время, которые называются «веком сожжений», язычники сжигали тела умерших вместе с их богатствами. На месте сожжения конунгов насыпали курганы, а в память обо всех достойных людях устанавливали камни. Харальд знал, что под курганами покоятся его предки, ибо Инглинги правили и в Швеции, и в Норвегии.
Миновав курганы, они направили свои стопы к так называемому Двору Богов. Языческое капище было окружено прочной оградой, перед которой росло огромное дерево. Язычники говорят, что дерево цветет и зимой, и летом. На самом деле это глупые выдумки. Зимой дерево кажется цветущим из-за множества разноцветных полосок ткани, которые развешивают на его ветвях язычники в надежде, что их желания сбудутся. Из-под корней дерева бьет незамерзающий родник, вода из коего стекает в глубокий колодец. И столь мерзкие обычаи до сих пор бытуют в Швеции, что в означенный колодец бросают людей, заподозренных в преступлении. Если они тонут, то считается, что боги подтвердили их вину. Если обвиненные выбираются из колодца, то их оправдывают. Язычники видят в этом добрый знак, который дали их боги. Значит, желание народа сбудется.
Харальд и восточный купец стояли на вершине холма, с которого языческое капище было видно как на ладони. Купец вынул из-за пазухи халата свиток, опустился на одно колено и расправил на нем свиток. Затем он обмакнул заостренную тростниковую палочку в медную чернильницу, прикрепленную к поясу, и провел витиеватую линию справа налево. Ее можно было бы принять за красивый узор, но на серебряных дирхемах была похожая вязь, и Харальд знал, что это письмена. Внимательно следя за вязью, которая появлялась из-под расщепленного острия тростниковой палочки, Харальд ждал, что купец начнет новую строку с левой стороны. Так чертили руны, подобно пахарю, который, дойдя до края поля, поворачивал плуг и продолжал борозду. К удивлению Харальда, купец вернулся на правую сторону и повел витиеватую линию в прежнем направлении. Но еще больше Харальда удивил свиток, на котором писал купец. Он решил, что это полупрозрачный пергамент под названием «девичья кожа». Он не видел подобного пергамента, а только слышал, что его выделывают из кожи неродившихся ягнят.