Последний викинг. «Ярость норманнов»
Шрифт:
Фрейдис уговорилась с братьями, что она поплывет на своем корабле, а они – на своем, причем на каждом судне будет по тридцать человек, способных носить оружие, не считая женщин. Но она сразу же нарушила уговор, взяв на пять человек больше и спрятав их. Братья узнали об этом, только когда приплыли в Виноградную страну. Там они ничего не могли поделать с Фрейдис, имевшей в своем распоряжении больше воинов. Она выкинула их кладь из домов, сказав, что Лейв одолжил их своей сестре, а не чужим людям. Хельги и Финнбоги оставалось только покорно сказать: «Куда уж нам против твоей злобы!» и вырыть себе землянки на озере подальше от моря.
Фрейдис теснила норвежцев, как могла. Она заставляла их валить деревья и сушить их, рассчитывая выгодно продать лес в Гренландии. Братья пытались наладить отношения с людьми Фрейдис. Когда наступила зима, норвежцы предложили устроить игры и позабавиться. Так и сделали. Но даже в играх начались ссоры и нелады. Пришлось прекратить игрища. Взаимные посещения прекратились. Так продолжалось большую часть зимы.
Однажды рано утром Фрейдис встала и оделась, но не обулась. А была сильная роса. Фрейдис накинула мужнин плащ и пошла к землянке братьев и заглянула внутрь. Финнбоги лежал дальше всех от двери и не спал. Он спросил, что ей нужно. Фрейдис ответила, что она хочет с ним поговорить. Финнбоги вышел. Они сели на бревно, и Фрейдис сказала: «Я пришла по делу. Я собираюсь вернуться домой и возьму ваш корабль, потому что он больше моего и увезет много добра!» – «Пусть будет так, как ты хочешь, – сказал Финнбоги. – Надеюсь, с твоим отъездом прекратится вражда, для которой не было иной причины, кроме твоей злобы».
На этом они расстались. Фрейдис пошла домой и залезла в постель с холодными ногами. Ее муж Торвард проснулся и удивился, почему она такая холодная и мокрая. Она ответила ему с притворной яростью: «Я ходила к братьям, чтобы предложить купить у них корабль. А они так рассердились, что избили меня, живого места на мне не оставили. Но ты, жалкий человечишка, конечно, не захочешь отомстить ни за мой позор, ни за свой. Я чувствую теперь, как далеко я от Гренландии! Но если ты не отомстишь, я разведусь с тобой».
Торвард не снес ее упреков и велел своим людям поскорее вставать и взять оружие. Они пошли к землянке братьев, вломились в нее, схватили спящих, связали и стали выводить одного за другим. Фрейдис велела убить всех мужчин. Остались одни только женщины. Никто не решился их убить. Тогда Фрейдис сказала: «Дайте мне секиру». Ей дали секиру, и она собственноручно зарубила пятерых женщин, которые сопровождали братьев. После этого злодейства они вернулись в свой дом, и видно было, что Фрейдис очень довольна тем, как она распорядилась. Она сказала своим спутникам: «Когда мы вернемся в Гренландию, я позабочусь, что будет убит всякий, кто скажет хоть слово о том, что здесь произошло. Мы скажем, что они решили остаться в Виноградной стране».
Ранней весной они снарядили корабль, принадлежавший убитым братьям, нагрузили на него столько добра, сколько мог взять корабль, после благополучного плаванья пришли в начале лета в Эйриков Фьорд. Выгодно продав корабельный лес и пушнину, Фрейдис вернулась на свой хутор. Однако не все ее люди держали язык за зубами. Пошли разговоры о злодеянии, учиненном в Виноградной стране. Слухи дошли до Лейва Счастливого. Он захватил троих из людей Фрейдис и под пыткой заставил их рассказать обо всем, что произошло. Их рассказы сошлись, и все узнали правду.
– Как поступили со злодейкой? – спросил кто-то.
– Лейв был очень опечален, но сказал, что не будет наказывать сестру по заслугам. Он предсказал, что ее потомству не будет благополучия. И действительно, с тех пор о Фрейдис и ее семье пошла дурная слава.
– Что нам до Фрейдис, – перебил его Хрольв. – Скажи, почему прекратились поездки за лесом и мехами?
– Разве я не ответил на твой вопрос, купец? – удивился Храни. – Виноградная страна обширна и богата. Но люди поняли, что она проклята. Всякий, кто пробудет там дольше одной зимы, впадает в безумие. Люди хватаются за оружие и убивают своих друзей и соседей, которые не делали им зла. Никто не знает, что является причиной безумия: воздух, зараженная вода или пища. Люди думают, что Бог проклял этот богатый край. Быть может, мой товарищ Бьярни был прав, когда отказался пристать к неизвестной земле. По крайней мере, Лейв Счастливый, узнав о злодействе своей сестры, раскаялся в том, что открыл Виноградную страну. Пусть навсегда забудут туда дорогу, а если какой-нибудь мореплаватель вновь ее откроет, всему миру будут суждены беды и страдания!
Глава 12
«На берегу пустынных волн…»
Путь по морю от Сигтурны до устья Невы, где начинается Гардарика, при благоприятных условиях занимает всего пять дней. Однако купеческий корабль, на котором плыл Харальд, отнесло штормом к югу, отчего весь путь занял больше недели. Гардарика встретила их неласково. На небе клубились низкие тучи, изливавшие в залив потоки дождя. Кормчий увидел за пеленой дождя вход в реку и переложил руль. Подгоняемый сильным ветром корабль пристал к острову, который делил реку на два рукава. Остров называется Васикасаари, что на финском означает «Телячий остров». Здесь путешественников обычно поджидали местные жители из племени ижоры, которые нанимаются тащить на канатах корабли против течения. Купца Хрольва удивило, что на берегу не было ни души. Сойдя на берег, они обнаружили за кустами небольшую поляну с пустым шалашом.
– Куда подевалась ижора? – изумлялся купец, шевеля ногой угли потухшего костра.
Они двинулись по берегу Телячьего острова. Почва была заболочена, поэтому приходилось прыгать с кочки на кочку. Время от времени кто-то проваливался в трясину, и его приходилось вытаскивать.
– Ну и болото! – посетовал Харальд. – Неужели здесь живут люди?
– Нева по-фински означает «болото», – отозвался Рёнгвальд. – А люди?.. Финны везде живут.
– Здесь уже Гардарика? Владения Ярицлейва Мудрого?
– Его земли до самого моря. Вернее, он отдал их как мунд, или свадебный подарок. Словены называют мунд своим словом – вено, то есть плату за венчание. Ярлство было подарено супруге конунга Ингигерд, она тоже из Инглингов. По имени Ингигерд земли вдоль Невы именуют Ингерманландией.
Вдруг Рёнгвальд, шедший впереди, кинулся в густые кусты и вытащил оборванного и грязного старика, который что-то испуганно бормотал. Харальд немного понимал язык людей в меховых одеждах, приезжавших в Норвегию из Финмарка. Однако старик говорил на чудном местном наречии, и Харальд сумел только разобрать, что старик молил о пощаде и жаловался, что четырех его сыновей похитила какая-то русь, приплывшая на большом корабле.
– Русь! Русь! – твердил старик.
Хрольв, владевший ижорским наречием, обстоятельно допросил старика и сделал вывод:
– Судя по разбойничьим ухваткам, это даны. Из-за них нам придется самим тащить свой корабль.
Из-под палубы извлекли длинный канат с петлями на конце. Люди Хрольва сошли на остров, впряглись в канат и двинулись по берегу. Кнорром, который тянули на канате, управлял кормчий, оставшийся на палубе. Через несколько часов норманны привели кнорр к мысу, за которым два рукава Невы сливались воедино, образуя водное пространство, не уступавшее по ширине иному фьорду. Харальд прошел по песчаной косе, подобно стреле, далеко вдававшейся в Неву. Резкие порывы ветра гнали волны по реке. Харальд глядел вдаль на пустынные заболоченные берега и разочарованно думал: «И это Гардарика, Страна Городов? Какой город можно построить на этом унылом болоте?» Холодная волна залила его ноги. Назад он возвращался по колено в воде.