Последний викинг. «Ярость норманнов»
Шрифт:
– Княже, паки беда! Нози тянут! – добавил его собеседник.
– Ты ищешь предлог, чтобы не идти с нами? – сдвинул брови Харальд. – Клянусь, ты поползешь на коленях по снегу и льду!
Как выяснилось, седовласый дружинник хотел сказать, что его израненные ноги предвещают перемену погоды. Он оказался прав. Как только они выступили в поход, ясное небо затянули облака. Заметно потеплело, и лед начал таять. Дружинники брели по щиколотку в воде. Харальд понукал их, но не мог заставить двигаться быстрее. Они роптали, что идти по льду опасно и пора возвращаться назад. Харальд был непреклонен и отвечал, что они скоро настигнут викингов. Но как дружинники ни вглядывались в белесую даль, никто из них не видел корабля викингов. Вечером разбили лагерь на берегу, а ночью все проснулись от страшного грохота. Дул теплый южный ветер. Лед ломало, и отколовшиеся льдины с грохотом наезжали одна на другую. Когда рассвело, перед глазами открылась огромная полынья, тянувшаяся вдоль всего берега. Словены наотрез отказались вступить на подтаявший лед, ворча, что варяг, должно быть, сошел с ума. Пришлось идти извилистым берегом.
За очередным мысом они увидели большой корабль, стоявший в полынье. Харальд помчался вперед, не заботясь об отставших дружинниках. Добежав до корабля, он остановился перевести дух и осмотреться. Дело было плохо. Волны сломали лед, и теперь по морю плыли вереницы льдин. Полынья, в которой стоял корабль, еще не соединилась с открытым пространством, но белая перемычка, запиравшая выход, уже пошла трещинами. На корабле подняли весла, готовясь выйти в залив, как только освободится проход. На носу корабля стоял колдун в одежде из оленьих шкур и остроконечном колпаке. Он махал широкими рукавами и громко произносил заклинания, обращаясь к богу бьярмов:
– Юмалануоли и нимижи ноули се хан оли омо боу юмоли соудьни иохови!
Харальд пытался собраться с мыслями. Его отделяло от врага всего три десятка шагов. Он был готов кинуться в ледяную воду и вплавь добраться до корабля, но понимал, что за ним последует разве что Халльдор. Что они сделают вдвоем против полусотни викингов? Если он метнет копье, то оно, возможно, долетит до корабля, но потеряет силу и не причинит никому вреда. Дружинники, догнавшие его и выстроившиеся на берегу, могут обстрелять корабль из луков, но гребцы закрыты щитами, висящими вдоль борта корабля, а Торир Собака и подавно спрятался в безопасном месте. Харальд решил, что единственная возможность поразить врага состоит в том, чтобы вызвать его на поединок. Он громко крикнул:
– Торир, ты узнаешь меня? Я Харальд, брат Олава конунга.
С корабля донесся рык:
– Я не запомнил тебя в битве, когда ты бежал. Ты был щенком, но надо признать, что сейчас ты сильно подрос. Чего ты хочешь?
– Сразимся один на один?
– В другой раз, Харальд. Мы отплываем. Сейчас колдун расчистит проход, и мы покинем Страну Бьярмов.
Харальд решил вывести Торира из себя, как он сделал это в схватке с берсерком. Только оскорбив лендрманна, есть надежда заставить его принять бой. Он крикнул, стараясь вложить в свой голос больше презрения:
– Дождаться чести можно только от того, кто ее имеет! Я не знал, что Торир Собака жалкий трус!
Ответом ему был раскатистый хохот.
– Сигват Скальд сложил поминальную драпу о твоем брате. Скальд назвал меня храбрецом, и теперь никто не поверит в мою трусость, даже если увидит Торира убегающим от двухмесячного ягненка.
– Ты не хочешь спросить, где твои люди? Мы убили их всех до единого!
– Что за беда? У меня нет отбоя от желающих отправиться в викинг!
– Мы захватили твой корабль. У мачты стояла хитрая бочка. В ней совсем мало пива, зато много мехов.
Торир помедлил с ответом, а когда заговорил, его рычащий голос предательски дрогнул:
– Мне жаль мехов, ведь я сам осматривал каждую шкурку и долго торговался с бьярмами. Но знаешь, Харальд, я стал частенько задумываться над тем, зачем мне серебро и меха? Зачем мне богатые палаты на острове Бьяркей и большие корабли, если моим последним прибежищем все равно станет гроб длиною в четыре локтя? Благодаря твоему брату, которого весь норвежский народ признал святым, я тоже крестился. Теперь я хочу уехать в святой град Йорсалир в центре земли и стать там монахом.
– Ты не замолишь свои грехи, даже если проведешь в монастыре тысячу лет. Да и какой из тебя монах, если ты возишь финского колдуна? Посмотрим, ублажит ли твой колдун идола из Страны Бьярмов. Взываю к тебе, Юмали! Если ты есть на свете, то вспомни, что Торир Собака ограбил твое капище. Вот ожерелье весом в три марки золотом. Возвращаю его и прошу взамен совсем немного: заморозь своим дыханьем воду!
Харальд вынул из-за пазухи золотое ожерелье, некогда снятое с шеи идола, и без колебаний бросил его в полынью. Викинги на корабле ахнули, почти все перегнулись за борт, чтобы увидеть, как золото идет ко дну. Харальд повернулся к дружинникам и крикнул:
– Стреляйте скорее!
Запела тетива, засвистели стрелы. Несколько человек на корабле поплатились за то, что неосторожно высунулись из-за щитов. Они упали на палубу мертвыми и ранеными. Среди убитых был финский колдун. Сразу две стрелы торчали из его груди.
– Юмали против тебя! – возликовал Харальд. – Вам не выбраться на чистую воду без колдовских заклинаний.
В это время последняя льдина, преграждавшая кораблю выход из полыньи, оторвалась и распалась на отдельные куски льда. Путь был свободен. Весла слаженно ударили о воду, и корабль понесся вперед по водам Гандвика, простиравшегося до самой Норвегии. Харальд метнул копье, но оно лишь скользнуло по борту. Он обессиленно опустился на талый снег. Мимо него медленно проплывала небольшая льдина. На ней, зацепившись за острый выступ, висело ожерелье, брошенное в полынью. Харальд протянул длинную руку и взял подарок, отвергнутый богом Страны Бьярмов. «Вот почему Юмали не остановил викингов, – думал Харальд. – Видно, мы нанесли его святилищу более тяжелую обиду. Торир улизнул. Но мы еще встретимся. Не в Стране Бьярмов, на краю света, так в самом центре земли – в святом граде Йорсалире!»
Глава 28
Договор
Весной Харальд вернулся из Страны Бьярмов. Он был счастлив увидеть Рёнгвальда, проведшего зиму в Адельгьюборге. Сын ярла восторженно хлопал его по плечам и торопился выложить последние новости:
– Ярл Эйлиф купил белого жеребца с черной холкой, очень резвого. Эйнар служит конунгу Вартилаву и жалуется, что тот задерживает деньги. От Магнуса пока нет вестей, но скоро должен приплыть Хрольв Гардский, он досконально поведает о норвежских делах.
– Как здоровье конунга Ярицлейва, его супруги Ингигерд и… их детей? – спросил Харальд.
– Ты хочешь узнать про Эллисив? – подмигнул сын ярла. – Она здорова и часто спрашивала, когда ты вернешься из Страны Бьярмов. А замуж хочет за наследного принца Валланда или за короля Ункараланда, она сама не знает толком. Так что поторопись, мой доблестный друг. Пока ты собираешь дань на пустынном севере, ее увезут в южные страны.
Харальд отправился в Ракомо. Супруга конунга встретила его. Он был рад обнять Ингигерд, напоминавшую ему мать. Приятно было увидеть Ярославичей, подросших за время его отсутствия. Но все это не могло сравниться с волнением, охватившим его при виде Эллисив. Заметно было, что она с нетерпением ждала его. Дочь конунга взяла его за руку и не отпускала ее, пока расспрашивала о путешествии. Харальд рассказывал Ярославичам о том, как перепрыгнул ограду святилища Юмали и убил одним ударом меча трех язычников. Эллисив восторженно ахнула, заставив Харальда пожалеть, что он не увеличил количество бьярмов до тридцати. Его подмывало достать золотое ожерелье и надеть его на тонкую шею Эллисив. Оно так бы подошло к ее золотистым волосам. Но он решил прежде спросить позволение конунга. Янтарные четки, подаренные Эллисив три года назад, он снял с раки святого, так что в них не могло быть нечистой силы. Однако ожерелье висело на шее идола, и, возможно, конунг захочет, чтобы его освятили в церкви.