Последний выбор
Шрифт:
— Забрал своих? — сообразил, увидев сиамца, я.
— Да, здесь они, — кивнул Иван, — не без приключений, но добрались. Идея отправить их с цыганами оказалась не такой хорошей, как выглядела.
— Как и все остальные наши идеи, — покивал Зеленый.
— Я чего-то еще пропустил? — напрягся я.
— Потом, — отмахнулись оба, — сначала копыта!
— Здрасьте, дядя Артём! — поприветствовала меня зашедшая из коридора Василиса, — поздравляю с Днем Рождения детей! Это вам! Цыганский сувенир! От дяди Малки!
В деревянной, выстланной алым бархатом коробочке лежат три маленьких
— С Днем Рождения твоих малышей! — поздравила меня Светлана, Иванова жена. — Дорогой, неси свои напитки! Будем праздновать!
И правда, День рождения же. Самый первый. А кстати, какое сегодня число? И по какому календарю? Какого среза? Да, с гороскопами у моих детей будут сложности. И это только первое, что пришло в голову…
— Расслабься! — хлопнул меня по плечу Зеленый. — Дети — это здорово! Наливай, кэп!
— Серьезно, Артём, — Иван загремел посудой, — поначалу теряешься, конечно, но потом понимаешь, что все куда хуже, чем ты думал…
— Паап! — возмутилась Василиса.
— Но никогда, никогда не пожалеешь, поверь! — добавил он, подмигнув дочери.
Утешили, блин, опытные папаши.
Положительный момент напитков Ивана — от них нет похмелья. Впрочем, мы и не злоупотребляли. Так, посидели скромно, как семейные люди с семейным человеком. Я только сейчас начинаю ловить в себе это ощущение. Что я семейный человек, а не герой в модном литературном жанре адьюльт-фэнтези, который даже большее днище, чем мои пиздецомы.
Дети все меняют.
С утра Зеленый отвез меня в больницу на УАЗе и умотал по делам — что-то они там с Иваном придумали насчет мораториума. Интересно, но сейчас все мои мысли тут, с детьми и женами. Пытаюсь осознать свое место в жизни, так сказать. Моё — в их жизни. И их — в моей.
На выписку явился давешний представитель Конгрегации, имя которого я так и не вспомнил и про себя называл просто «Инквизитором». Что-то в нем есть такое, зловещее.
— Какие планы? — поинтересовался он нейтральным тоном.
— Без понятия, — честно признался я.
В последнее время даже не пытаюсь строить планы, слишком много сюрпризов. И инквизитор подкинул очередной.
— Есть интересное предложение для вас, — продолжил он так же нейтрально.
— Я открыт к предложениям.
Из меня хреновый глава семьи. Бездомный и безработный. Маленький коттеджик, где мы сейчас обитаем, нам предоставили без уточнения условий. Бесплатно, но никто не обещал, что навсегда. Между тем, для Центра мы, возможно, становимся токсичным активом — если Комспас нацелился именно на моих детей.
— Мы считаем, что дальнейшее пребывание в Центре может быть опасным, — сказал инквизитор. — Для вас, для вашей семьи, для окружающих.
— Возможно, — согласился я, — однако не могу не отметить, что вся эта ситуация является следствием в том числе и ваших действий. Не думаю, что Сева один это все придумал.
Представитель Конгрегации снова не стал комментировать мои предположения. Но и отпираться тоже не стал.
— Учитывая уникальность ситуации и нашу заинтересованность в вашей безопасности, я хочу предложить вам сменить место жительства.
— Выгоняете?
— Напротив. Давайте прогуляемся, если вы не против. Вашу семью будут еще некоторое время готовить к выписке, мы успеем вернуться.
Ничуть не сомневаюсь, что их будут «готовить к выписке» так долго, как нужно инквизитору. В Центре все решает Церковь, а в Церкви — Конгрегация. Ну а нам, обретающимся тут в статусе нахлебников, выбирать особо не приходится.
Мы вышли из больницы и пошли пешком. Этот сектор, один из множества сходящихся узкими закрученными клиньями к площади, выстроен в архитектуре позднего модерна, вычурно и чуть мрачновато. В символике обильно покрывающих здания барельефов часто встречается эмблема Первой Коммуны — микроскоп, вписанный в шестеренку. Я не прожил тут достаточно долго, чтобы детально разобраться в истории возникновения столь странного места, знаю только, что Центр — это «сборная» локаль. То есть, состоит из частей разных срезов.
Здесь довольно мило. Комфортно жить — крошечные магазинчики, небольшие кафе, много пространства для неспешных прогулок. Людей немного, чем они тут занимаются — непонятно. Наверняка существует какая-то рациональная экономика, но я не знаю, на чем она строится. Те три месяца, что я прожил тут с семьей, мы как-то не поднимали этих вопросов. Глупо, да, но я был слишком поглощен рефлексиями и отношениями. Каждый день Таира ходила на рынок и приносила продукты, но откуда брались на них деньги? Мне что-то заплатили за лекции в Школе, но я даже не знаю, много это или мало, потому что сразу отдал забавные цветные купюры той же Таире. Откуда берутся продукты на этом рынке? Кто и на что содержит Школу? Практически уверен, что все это организовано Церковью Искупителя, но как именно? Если мы и дальше будем жить здесь — со временем разберусь. А если этот инквизитор сейчас выпроводит нас ко всем чертям — то и ладно. Заберу всех на дирижабль, например, там еще есть свободные каюты, и права мои на них не меньше, чем у всех остальных.
Прошли пару кварталов и остановились у ничем не примечательной двери ничем не примечательного дома. Дверь массивная, деревянная, с витой бронзовой ручкой, довольно стильная. Но здесь все примерно такие. Кажется, что этот квартал целиком переехал сюда из начала двадцатого века нашего мира — этакое ар-нуво.
— Откройте дверь, пожалуйста, — попросил инквизитор.
Я немного удивился, но повернул ручку с литым цветочным орнаментом и потянул дверь. Она легко открылась. Внутри оказалась парадная лестница с закрепленной бронзовыми прутьями ковровой дорожкой и коваными металлическими перилами, уходящая наверх, к квартирам. Ничего необычного.