Последний выбор

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Если б я был султан — я б имел трех жен». Султану хорошо. У него папа был султан, и дедушка был султан, и прадедушка. И каждый имел. Для султана это проза. За султаном традиция, история и инфраструктура. Гарем, евнухи с опахалами. Ему что три, что тридцать три… А я сижу в каюте дирижабля, смотрю в стену и пытаюсь понять, рад я или нет. Тому, что завтра мы прибудем в Центр, к моей странной семье.

«Неплохо очень иметь три жены». Алистелия — хрупкая белокурая красотка с дивными фиалковыми глазами. Чтобы их увидеть, надо подойди, обнять, нежно поднять лицо — тогда распахнутся эти огромные озера, в которых можно утонуть. Иначе — смотрит в пол, кивает, молчит. «Что сделать для тебя, муж мой?» — голосок такой же тихий, как она сама.

Всегда немного грустная — или мне так кажется. Спросишь — замотает головой, спрячет глаза. «Все хорошо, муж мой». По имени не назовет даже в постели.

Таира — смуглая, черноволосая, кареглазая, длинные блестящие смоляные волосы. Необычное, чуть грубоватое, но очень привлекательное лицо с алыми четкими губами. Она — горянка Закава, с худым сильным телом, длинными стройными ногами и высокой грудью. Молчаливая и строгая. Эта не прячет глаз — смотрит всегда прямо и открыто, как будто с вызовом. Смотрит так, как будто чего-то ждет. Своим низким грудным голосом произносит мое имя как «Гхарртём» — с почти неслышным, но все же существующим «гх» впереди. Своё шепнула мне на ухо в первую ночь. Имя — только для своих и то не всегда. Для самых интимных моментов.

Зову «ойко», что на языке Закава значит «дорогая для меня женщина». Буквально — «дороже козы».

До сих пор говорит с небольшим акцентом. Зато все наше скромное хозяйство на ней. Коз у нас нет, но все остальное она делает быстро и охотно. Правда, готовку ей лучше не доверять — если не хочешь бегать по потолку, изрыгая огонь. Горские блюда — это перчёный перец, посыпанный перцем.

Меланта. Со слов Старого Севы — последний представитель своей расы. Уникального народа позитивных эмпатов. «Как будто тебе десять лет, и День рождения, и Новый Год, и цирк, и только что подарили щенка и велосипед…» — вот так себя чувствуешь рядом со счастливым кайлитом. Меланта счастлива от любой ерунды и даже без нее. Невозможно удержаться от улыбки, глядя на ее веснушчатую, с широким, вечно улыбающимся до ушей ртом физиономию под растрепанной шевелюрой огненно-рыжих волос. Безалаберна как подросток — скачет, напевает, пускается в пляс, разбрасывает вещи, никогда не убирает за собой посуду, не закрывает шкафов, в комнате бардак… Но сердиться на нее не может даже строгая Таира.

С Мелантой невозможно разговаривать серьезно, от ее зеленых глаз искрами летят смешинки, она обожает азартные игры, танцы, веселье и групповой секс. Идеальный партнер в любых комбинациях. Рыжая везде, веснушчатая до кончиков сосков эмпатка, тонко дающая понять, как сделать хорошо ей, и всегда знающая, что нужно партнерам.

Идеально. Все идеально. Они чудесные девочки. Не семья — а мечта. Но отчего мне кажется, что скоро все изменится? Локальное время в Центре быстрее, чем в Мультиверсуме, и к моему прилету они уже должны вот-вот родить. Наверное, так же одновременно, как забеременели. Выполнят свою часть сделки, в условия которой меня так никто и не удосужился посвятить.

Почему меня не оставляет чувство, что я был нужен только для этого? Как будто они взяли временный контракт «идеальных жен». Он подходит к концу, скоро пора будет платить. А я понятия не имею, в какой валюте выставят счет…

— Не спишь? Можно к тебе? — дверь приоткрылась. Ольга.

— Заходи.

— Рефлексируешь, многоженец?

Все-то она знает…

— Оль, зачем Сева все это устроил? Ты же всё знаешь…

— Не всё, к сожалению, — она уселась на кровать рядом.

К моему удивлению, от нее довольно сильно пахнет алкоголем. Ольга редко пьет, а пьяной я ее вижу… Пожалуй, второй раз. Причем первый, подозреваю, она притворялась.

— Я действительно не знаю, Тём. Старый Сева был очень себе на уме. У меня, конечно, есть версии, но они достаточно очевидные, ты сам наверняка до них додумался.

— Искупитель?

— Боишься стать богоотцом? — рассмеялась она, откинувшись на подушки.

Красиво откинувшись. Она отрастила волосы и стала выглядеть более женственно, чем с привычной короткой стрижкой. Длинные, богатого медного цвета локоны падают на голубые глаза, майка натянулась на груди, обозначив соски. Хороша.

— Опасаюсь, — признался я.

— Правильно опасаешься. Ни к чему хорошему это не приводит. Но я все же считаю, что это дымовая завеса, обманный маневр. Сева был деятельным участником Конгрегации — внутреннего подразделения Церкви Искупителя. Ей принадлежит Школа Корректоров. Думаю, Сева реализовал какой-то их замысел.

— То есть, он меня подставил?

— Не без того, — она села на кровати, волнующе придвинувшись.

Ее запах — горьковатый, странный, с нотками полыни и миндаля. Я без ума от него до сих пор.

— Но разве тебе плохо?

— Мне хорошо, — ответил я, подумав, — пожалуй, слишком хорошо. Так не бывает. Опасаюсь, что не потяну счет. Не знаю, использовал ли Сева меня как прикрытие, или правда верил, что от меня Искупитель родится, но слишком многие считают, что это так. А главное — я не понимаю, зачем это им.

— Твоим женам?

— Да. Почему они согласились? Они их не заставлял, я знаю. Он что-то им пообещал. Что? Ради чего они решили родить от меня? Зачем?

— Не ради твоих прекрасных глаз? — рассмеялась Ольга.

— Перестань, я не настолько высокого о себе мнения…

— А зря, — сказала она неожиданно серьезно, кладя руки мне на плечи и приблизив лицо, — в тебе есть некое очарование абсурдно хорошего человека…

У меня никогда не получалось ей отказать. Ну и три жены — это не одна. Как-то, знаете, размывается понятие супружеской верности…

— Ну что, обновила метку? — спросил я много позже, любуясь ее профилем в свете сияющей в иллюминаторе ненормально большой луны.

Дирижабль шел «зигзагом» в каком-то срезе, гудели чуть слышно моторы. Моя вахта утром, я не высплюсь, но оно того стоило. Несмотря ни на что.