Последний выход
Шрифт:
Возможно, я совершил ошибку, не оставшись на своем месте. Но спокойно смотреть, как чужие и жадные люди крутятся совсем рядом с моим кладом было невмоготу. И никакой надежды не было, что они оттуда когда-нибудь уберутся — с какой стати? Следовало влиться в коллектив, а уж потом ловить удобный случай.
Появление Ботаника могло вызвать нездоровый ажиотаж, а поскольку ни одной знакомой рожи я тут не заметил, имело смысл сменить масть. Легко сказать — сменить…
Разобранный автомат с трудом, но поместился в рюкзаке. КПК я отключил и спрятал во внутренний карман. Всего жальче было расставаться с броней, но в ней я слишком выделялся в общей толпе голодранцев. Излишек снаряжения
В таком виде — можно сказать голый и босый — я и предстал перед своими… конкурентами, что ли — как их еще назовешь. Назвался, сильно не заморачиваясь, Лаборантом, выставил на общий стол бутылку, выделил в котел банку тушенки. Можно было бы и сигарет им предложить, но не хотелось выглядеть слишком богатым. Таким простым и легким образом вопрос с моей пропиской был решен, тем более, что никто мной особо и не интересовался — все торопились поскорее собрать первый урожай артефактов. Большого хабара им не светило — все наиболее ценное давно собрали без них, но оставалось еще менее ценное и плохо доступное, к тому же перед Выбросом часть аномалий затухла до следующей подзарядки и кое-что после них осталось.
Трое сразу ушли на свиноферму, двое направились в сторону болот, еще одна тройка шарились вокруг. Мой напарник по дежурству, Коготь, остался на месте только из-за больной ноги, да и то постоянно выскакивал к воротам, посмотреть, как там его кореша деньги делают. В итоге ужин мне пришлось готовить в одиночку.
И все эти жертвы оказались совершенно напрасными — в Лабораторию ходя не было. Там, как выяснилось, засело отделение вояк, ожидающих неизвестно каких распоряжений. Присутствие военных отравляло аппетит и туманило горизонты, тем не менее, уйти я уже не мог.
От ворот грохнул выстрел. Я взялся за пистолет, отошел немного в сторону, скрываясь за лежащими плитами, но предосторожности оказались излишними — это всего лишь возвращались с промысла коллеги. По разгоряченным и радостным лицам я сразу понял, что их поиск был удачным. Сколько раз я сам возвращался из рейда с набитыми контейнерами и точно также бросался к еде.
Нормальная бригада вольных бродяг, работающих без определенной прописки. Вряд ли кто из них умеет драться на ножах и попадет со ста шагов в бегущую собаку — именно такие к нам бегут из малых городов и крупных сел от нищенских зарплат и пособий, чтобы здесь бродить по зараженным болотам, обыскивать полуразрушенные дома, жрать галеты и месяцами не мыться.
Урожайные места вроде Долины давно поделены, вот и крутятся ребята на свободных местах: тут «медузу» подберут, здесь собачьим хвостом разживутся или мертвого обберут — хватает ровно на прокорм, потому что туда, где имеются более серьезный хабар их не пускают, да и не сунешься туда без соответствующей снаряги, а где им на нее заработать? Получается замкнутый круг, в нем и вертятся. Вот и с едой у них плохо — одна китайская лапша, и с оружием — на четверых одна хорошо поюзанная «гадюка» и три обреза.
В таких условиях многие ломаются, теряют кураж, скатываются до бомжатника на АТП. Или, крайний вариант для особо обиженных, — в бандиты. Из таких вот озлобленных неудачников Боров в свое время сформировал целое бандформирование, да такое, что долговцы об них все зубы обломали.
Но у этих пока с куражом все в порядке. Такие, если и уйдут, то не в «дикобразы», а в «Долг». Эта группировка на восемьдесят процентов укомплектована парнями, что пришли в Зону за большими деньгами, а заработали только шрамы и гастрит,
Уходя от Глыбы, я как раз и рассчитывал найти таких отчаянных и нищих, чтобы хорошей компанией уйти на север — в Лелево, Лиманск, на Озера. Благо, после того, как Меченый отключил излучатели, дорога мимо Припяти была вполне проходима.
Сейчас они мне только мешали.
По сравнению с этой четверкой, я был просто наследным принцем, баловнем судьбы. Как-никак я, хоть и пришел в Зону не совсем по собственному выбору, зато с деньгами, и не в туман и неизвестность, а к хорошо известному человеку. Все необходимое приобрел в первый же день, и Сидор определил меня в ученики к Букварю, который за месяц дал мне больше, чем другие за полгода узнают работая «отмычками», носильщиками, в лучшем случае — стажерами в каком-нибудь колхозе.
Дело в том, что человек, приютивший после Клиники меня и еще четверых, работал в Исследовательском Центре мастером технического отдела. Эта скромная должность давала ему доступ к новейшим разработкам в области защитных средств и снаряжения, а также к материалам, из которых их делали. Коротко говоря, он делал комбинезоны, маски и прочее, в том же роде, причем не только для ученых, но и сталкерам. На дому у нас была целая мастерская, где всем находилась работа.
И легендарных сталкеров прошлого — Крюгера, Абрека, Клыка и многих других — я встречал еще когда Зона начиналась с нашей стороны в районе КПП перед свалкой, сталкеры жили как все за Периметром и ходили в Зону наскокам с той стороны. Со всеми вместе я охотно слушал их рассказы и мечтал свалить от Зоны как можно дальше. Как уехали в свое время Динка, Ксюха и Артур. Особенно Динка, которая добралась аж до Австралии. А мы с Ромкой, как оказалось, физически не могли существовать дальше ста километров от Припяти. Когда этот факт был установлен научно, Ромка по второму разу в клинику при Центре не пошел, а собрал как-то ночью манатки и ушел с Клещом в «Долг», где и сгинул за месяц до моего появления.
Ну а я после долгих и безрезультатных обследований остался в Центре в роли санитара — ухаживал за пострадавшими и воровал медикаменты. Затем отслужил в саперном заградительном батальоне, где восстанавливал Периметр, а заодно помогал переправлять туда новичков и грузы. Это, пожалуй, было самое веселое время в моей жизни. Начальство меня нарядами не загружало, от дедов я откупался самогоном, зато регулярно ходил в увольнения, которые проводил в интернет-кафе и массажном салоне «Лапочка».
После демобилизации я вновь был принят на работу в то же место — батя, поняв, что терять мне уже нечего, поддался на уговоры и включил меня в общий бизнес. Устроился я водителем и потому стал еще более важным звеном в длинной золотой цепи — перевозил на своем «КАМазе» артефакты посредникам и вел примерно тот же образ жизни. Зона приковала меня к себе, но она же и кормила более, чем щедро.
Я думаю, нас сдали конкуренты из комендатуры, которым мы перебивали клиентуру. Батя наш к тому времени полгода как умер, возможно, это как-то повлияло — он знал всех и везде, умел утрясать спорные вопросы, в том числе и с военными. Короче — главу нашего синдиката арестовали, с ним вместе загремело множество перекупщиков, а я спасся, сбежав в Зону…
Вспомнив морду следователя, который брал с меня подписку о невыезде — нашел с кого брать — я понял, что тропа воспоминаний привела меня слишком близко к тому, о чем я всегда запрещал себе думать — Ксюхе…