Последний вздох
Шрифт:
Девушка садится на корточки, пока я вытираюсь.
— Хочешь склеить меня, — я указываю ей на тюбик клея.
Кивнув, она снимает крышку.
— Нанеси тонкую линию с обеих сторон раны.
Она осторожно распределяет клей, а я сжимаю плоть вместе, шипя, как сода в уксусе, и протягиваю ей марлевую ленту. Когда девушка обматывает её вокруг меня, то своей грудью касается моей спины. Этого в сочетании с прикосновениями её мягких рук достаточно, чтобы возбудить меня. Более того, на третьем круге её рука проходит очень близко к моей промежности,
— Извини, — говорю я сквозь зубы. — Отложенный адреналин.
Это полнейшая ложь, но учитывая, что Рэйган была напугана в переулке, я не должен быть её кошмаром.
— Позволь мне закончить, — я пытаюсь забрать у неё бинт.
— Нет, я доделаю, — говорит она, и следующие два круга следит за тем, чтобы держатся подальше от нижней зоны, но это и неважно, просто её близость вызывает у меня головокружительное возбуждение и желание.
— Ну как? — наконец, спрашивает она.
— Хорошо, — говорю я, почти выбегая из ванной.
Я плюхаюсь на диван, мечтая, чтобы несколько бутылок водки попало в моё горло, а не на живот. Мне нужно что-то, чтобы не думать о сексе с Рэйган каждые пять секунд.
Девушка идет позади меня, и вдруг огромная комната, которую я заказал для нас, становится слишком мала. Я бы взял двухкомнатный номер, если бы смог защитить её, когда она вне поля моего зрения. Может, Рэйган переживает, что нам придется спать в одной кровати.
— Не волнуйся, — успокаиваю я её. — Этот диван раздвигается. Можешь забрать себе кровать.
Девушка рассеянно кивает и садится на кровать, слегка подпрыгивая, будто не уверена, хочет ли она сидеть или стоять. Вместо того чтобы беспокоится об этом, я закрываю глаза и стараюсь отпустить последние несколько дней.
— Расскажи мне о своей сестре, — просит она.
Я предпочел бы делать куклы из носков, чем рассказывать Рэйган историю о Наоми, давая ей законную причину возненавидеть меня, но думаю, она имеет право знать.
— Она на семь лет моложе меня и чертовски гениальна! Например, когда она училась в начальной школе, то соображала лучше меня. Я ходил к ней за помощью по математике, а не она ко мне. Она получала лучшие оценки. Закончила среднюю школу, когда ей было четырнадцать и пошла учиться в колледж. Не думаю, что она страдает аутизмом или синдромом дефицита внимания, но общение с детьми её возраста у нее не шло. Она социально не адаптирована, с трудом сходится с людьми, но чертовски милая, Рэйган, — мой голос становится болезненным, когда я вспоминаю, что произошло дальше. — Я хотел, чтобы она повеселилась, понимаешь?
— Ты не можешь винить себя в том, что произошло, — протестует Рэйган.
— Правда? Может, тебе не стоит судить, пока я не закончу рассказ, — быстро говорю я.
Я встаю на ноги и ныряю в мини-бар. Мне понадобится алкоголь, чтобы закончить рассказ. В мини-баре есть еще шесть бутылок алкоголя. Я вынимаю бутылку Джек Дениэлса и проглатываю её одним глотком. Рэйган перебирается на диван и гладит подушку. Со вздохом я открываю бутылку
— Я посоветовал ей сделать что-то ненормальное. Она учится в Массачусетском технологическом институте, изучает какое-то дерьмо о теории струн и конструировании истребителя Ф16. В одной из наших бесед по скайпу, она рассказала мне, что её одноклассники едут на весенние каникулы в Канкун, и я посоветовал ей поехать с ними.
Я останавливаюсь, выпиваю ром и бросаю бутылочку на журнальный столик. Нет в мире столько алкоголя, чтобы стереть боль в моей памяти.
— Я заставил её поехать. Сказал, что она тратит жизнь впустую, а реальный мир проходит мимо неё, и она должна выйти и начать жить.
В последних словах так много горечи и ненависти к себе, что даже Рэйган отклоняется.
— Она поехала, а на второй день её похитили. Мне позвонили из Красного Креста. Члены семьи могут пользоваться их линиями в случае чрезвычайной ситуации. Двадцать часов я летел домой. Когда добрался до ранчо, мама выглядела так, будто ей пятьдесят. Она едва смогла встать со стула, чтобы поздороваться со мной, а отец даже не пустил меня на порог дома. Он велел мне найти её и не возвращаться домой, пока не сделаю этого.
— Ох, Дениэл, — Рэйган наклоняется и начинает растирать мне плечи.
Так я чувствую себя гораздо лучше, чем заслуживаю в такой момент.
— Ты спасал девушек последние восемнадцать месяцев?
Да. И ещё убивал людей.
— Каждый раз, когда я находил дом или грузовик с похищенными девушками, я не знал, чувствую облегчение или разочарование от того, что не вижу её лица. До тех пор, пока пару часов назад не решил, что она мертва.
Я судорожно сжимаю колени и хватаюсь руками за плечи:
— А сейчас я ощущаю такое огромное облегчение, что не могу передать тебе этого, Рэйган.
— Ты хочешь выплакаться? — шепчет девушка.
— Что? — и я поворачиваю голову.
— Выплакаться. Знаешь, отпустить это. Так, я и моя, думаю, уже бывшая лучшая подруга Бекка, справлялись с проблемами.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я не Бекка.
Рэйган с грустью улыбается.
— Ненавижу то, что ты нашел меня в том доме. Ненавижу, что я чёртова жертва насилия.
Быстро повернувшись, я обхватываю её руками.
— Ты не жертва. Ты выжившая. В тебе больше жизни, чем в половине живущих людей, — и слегка встряхиваю её, чтобы до неё дошло. — Ты не жертва.
Не думаю, что до неё дошло, так как она продолжает:
— Тогда в переулке, — Рэйган указывает в неопределенном направлении, — я разволновалась, когда ты прижался ко мне. Почувствовала, словно вернулась в ту комнату.
У неё сводит дыхание, но я не призываю её плакать, потому что не уверен, что сейчас справлюсь с её слезами.
— Что, если я больше не смогу заниматься сексом, как нормальный человек? Что, если всё, что мне осталось, это взаимная мастурбация?