Последний вздох
Шрифт:
— Ты могла бы научиться ездить верхом, а моя мама готовит сладкий чай и тушеное мясо в горшочках. После обеда мы спустились бы к пруду и слушали, как сверчки рассказывают другу другу секреты. А потом ночью я отвел бы тебя в каюту старого мастера и доставлял бы удовольствие, пока солнце не встанет.
— Звучит прекрасно, — и она прижимает голову к моему подбородку. — Возможно, ты мог бы переехать в Миннеаполис. Там холодно, как в Арктике, но нет миленьких пингвинов.
— Звучит неотразимо.
«Но там есть ты», — думаю я. А это всё, что мне нужно.
—
— Ничем не могу помочь. Ты голая лежишь на мне. У нас был умопомрачительный секс, а мой член ни резиновый. Он знает, что для него есть узкое горячее мокрое место.
Я слегка двигаю членом по её мокрой промежности, и мы оба стонем.
— Просто игнорируй это.
Двумя руками я обхватываю её задницу и раздвигаю большими пальцами половые губы, чтобы её сочная киска скользила по жесткому гребню моего члена.
— Игнорировать что? — выдыхает Рэйган, но в её глазах нет слез, а только растущая дымка похоти.
— Ничего, боец. Это не мой член трется об твою киску прямо сейчас так, что через минутку ты намокнешь. И это не я держу твою сладкую, как яблочко, попку в руках.
Упираясь пятками в матрац, я наклоняю бедра так, чтобы головка моего члена скользила по её киске.
— О, дорогая, — постанываю я, впиваясь пальцами в её плоть ещё сильнее и открывая ещё больше.
Знаю, как это неправильно, но я не в состоянии остановиться и аккуратно вхожу в неё. И каждый раз мой член погружается всё глубже в её горячее лоно.
— Ты играла в «Я никогда»? — спрашиваю я. — Потому что я никогда не чувствовал себя так хорошо, как в твоей узкой маленькой киске.
Рэйган тяжело дышит.
— Это невероятно. Клянусь, я чувствую каждую жилку и выступ на твоем члене. Ты кажешься огромным.
Её слова заставляют раздуваться мой член ещё сильнее, чем когда бы то ни было.
— У меня нет чёртова презерватива, — проклинаю я себя.
Девушка не поднимается, и я не могу заставить себя сдвинуться. Более того, она с силой сжимает меня, из-за чего мой член кажется переполненным грузовиком со спермой.
— Знаю, это звучит глупо, но клянусь, что здоров. Нас регулярно проверяли в армии.
И после проверки в клинике мы знаем, что она чиста.
Рэйган кивает, сжимая меня снова, вдыхает и сексуально выдыхает:
— Да.
Одним толчком пронзаю Рэйган, и она издает низкий стон, разворачиваясь ко мне лицом, а я трахаю её языком и членом. Девушка жадно отвечает мне. На этот раз наши движения безумны, как у сумасшедших. Тела бьются друг о друга, будто в гонке, кто кого первый сведет с ума. Она впивается руками в мои плечи, и эта боль – сигнал того, как сильно я нуждаюсь в ней.
Я влетаю в неё длинными жесткими ударами и немного приподнимаю.
— Сильнее, трахни меня сильнее, Дениэл, — стонет она мне в рот.
Эта мысль или мольба прорывается сквозь туман моего мозга. Перевернув её на спину, я расставляю ноги так, чтобы её задница была повыше. В следующие
— Ты сейчас так сексуальна и красива, — говорю я ей. — Твоя киска поглощает меня, словно голодный цветок.
Напряжение перед оргазмом собирается у моего позвоночника, и я готов излиться в неё.
— Ты кончишь со мной, Рэйган? — рычу я на неё. — Кончай со мной.
Я перекидываю руку через её ногу, чтобы дотянуться до клитора. Мне нужно, чтобы она разделила со мной этот момент. Я ловлю пальцами её клитор, дразня и поглаживая его, совместно с быстрыми и жесткими толчками. Сейчас девушка явно плачет от удовольствия, покачивая головой взад-вперёд на кровати, пока оргазм не догоняет её, заставляя выгнуться на постели. Эта кульминация сжимает мой член в её киске сверхчеловеческой хваткой. Я вытаскиваю из неё член, и струи спермы вылетают на её живот и грудь. Мне кажется, прошли часы, прежде чем красный горячий туман желания отпустил мой разум. Понимаю, она покрыта мной, и полоски молочно-белой спермы на её раскрасневшейся плоти, как абстрактная живопись. Чувствую себя художником намного круче, чем Пикассо.
Я не могу перестать размазывать сперму по её бедрам, груди и животу.
— Ты хорошо выглядишь с моей спермой на тебе.
Рэйган едва хватает сил, чтобы показать мне язык, и она фыркает. Повернув лицо к матрасу, девушка пытается отдышаться. Я падаю рядом с ней и всё ещё растираю то, что попало на её кожу.
— Ты животное, — шепчет она, но это не оскорбление, а правдивое наблюдение.
— Несомненно, боец, — и приближаю её к себе.
Этот поцелуй вялый, а не яростная встреча губ, зубов и языка. Её губы мягкие, как лепестки, а вкус похож на дом, слаще, чем чай и жаркое моей мамы. Я мог бы жить только ради этого вкуса.
Стук в дверь прерывает наше занятие.
— Игнорируй, — говорю я, ведь я больше заинтересован в том, чтобы язык Рэйган был в моем рту, чем еда оказалась в моем животе.
Скорее всего, это обслуживание в номер, хотя я не помню, чтобы что-то заказывал. Внезапно появляется мысль, и я резко сажусь. Никто не должен знать, что мы здесь. Вскочив с постели, я хватаю пистолет с тумбочки.
— Слезай с кровати, — приказываю я тихим голосом.
Рэйган кивает и сползает с кровати, сначала схватив второй пистолет.
— Не стреляй в меня, — говорю я с усмешкой, пытаясь смягчить ситуацию.
Я встаю рядом с дверью спиной к стене и кричу настойчивому посетителю:
— Нам не нужна помощь.
— Открой дверь, — командует низкий голос по-русски.
Ох, черт. Василий Петрович. Только этого мне сейчас не хватало.
— Придержи коней.
Понятия не имею, переводится ли эта западная идиома, но думаю, он понял мое сообщение.
Я прохожу сквозь комнату и присаживаюсь рядом с Рэйган, которая стоит на коленях возле кровати, сжимая пистолет обеими руками.