Последний знаменный
Шрифт:
— Мисс Виктория здесь, — сообщила она.
Адриан нахмурился, прошел мимо своей служанки и встал в дверном проеме гостиной. Виктория сидела на диване у окна, повернувшись к нему спиной. «Никогда, — подумал он, — она не выглядела такой красивой». Волосы уложены в непривычном для нее стиле помпадур, одета по последней западной моде: платье плотно облегает талию, подчеркивая линию бюста и бедер, юбка приподнята до колен, открывая ботинки и чулки. Он так страстно ее захотел, что ему стало дурно. Однако в голосе не прозвучало и тени обуревавших его чувств.
— Какая честь, — отметил он.
— Мне нужна твоя помощь. — Ее тон был резким, деловым. И по-другому в ее положении было нельзя.
Адриан сел напротив нее, беззаботно закинув ногу на ногу.
— Тебе нужна моя помощь, — эхом отозвался он и заметил, как сильно, несмотря на все старания казаться спокойной, она взволнована, даже сплетя пальцы рук, она не могла унять их дрожь, и видно было, что пот на лице выступил не столько от жары, сколько от напряжения.
— Разве это тебя не радует?
— Конечно, радует или обрадует. Скажи, что я могу для тебя сделать?
— Все мною сказанное должно остаться между нами. — Она встала и захлопнула дверь. — Мне приходится вверять тебе всю мою судьбу да и саму жизнь.
Адриан сел рядом с ней на диван. Разомкнув ее руки, он мягко взял одну в свои ладони. Не выпуская ее, он приложил тыльную сторону своей руки к корсажу ее платья.
— Как она поднимается, когда ты дышишь. Обещаю тебе, дорогая сестра, что я, как никто другой, позабочусь о твоей жизни.
Дворецкий начал заикаться от волнения.
— Маршал здесь, хозяин, — с трудом произнес он, — маршал.
Роберт поднял глаза от газеты, а Моника — от шитья. Было воскресное утро, и она недавно вернулась из церкви; Роберт на проповедь не ходил. Он тут же встал, чтобы поздороваться с невысоким плотным мужчиной, который ожидал в холле имения Баррингтонов, — одетый в гражданское платье, он выглядел как преуспевающий торговец.
Роберт не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел Юань Шикая не в военной форме. После казни Чжан Цзиня у него не осталось своего человека в Запретном городе, тем не менее из донесений различных своих агентов Роберт был прекрасно осведомлен, сколь знаменитый солдат преуспел с тех пор, как отказался ввязываться в авантюру с «боксерами». Маршал Юань по-прежнему служил наместником в провинции Шаньдун, где создал свою вотчину с армией, по слухам не имевшей равных в Китае, обученной на японский манер и экипированной по западному образцу. Цыси, по-видимому, принимала все это как должное, поскольку считала, что Юань находится на переднем крае обороны против японцев. Он был ее последним знаменным.
Но увидеть его здесь, в Шанхае... Разумеется, что когда один наместник вторгается в пределы другого, то это делается вот так, частным порядком. И Роберт не мог забыть последний такой частный визит Юань Шикая к нему.
— Юань! — Хозяин дома протянул обе руки и почувствовал крепкое ответное рукопожатие, во время которого маршал испытующе смотрел ему в глаза, такая у него была привычка.
— Баррингтон! Мне случилось путешествовать к своим родственникам, и я не смог упустить возможности навестить моего товарища по оружию.
— В таком случае добро пожаловать, — пригласил Роберт, прекрасно понимая, что маршал лжет. — Ты еще не знаком с моей женой.
В свои двадцать три года Моника блистала потрясающей красотой, но еще сильнее она очаровала маршала своей прической в стиле помпадур и легким смущением, с которым она приветствовала гостя.
— Я так много о вас слышал, — сказал Юань, — о том, как Баррингтон вырвал вас из рук «боксеров». До чего романтично.
Моника взглянула на мужа, она до сих пор смущалась при упоминании этого эпизода.
— Он спас мне жизнь.
— А теперь вы его осчастливили. Так и должно быть.
— Не хотите ли чаю, ваше превосходительство?
— Было бы чудесно. — Юань вышел на веранду и взглянул в сад, на величаво текущие воды реки и мягко шелестящие ивы возле берега.
— Оставь нас, — беззвучно, одними губами сказал Роберт Монике.
— В таком случае я пойду и распоряжусь его приготовить, — поняла Моника и вышла из комнаты, шелестя шелком.
Юань продолжал любоваться садом.
— Ты по-настоящему счастлив, Баррингтон. Все это... Можно мне полюбоваться твоими цветами поближе?
— С удовольствием составлю тебе компанию. — Роберт спустился с маршалом в сад. Ему оставалось только набраться терпения, пока Юань решит высказать то, что у него на уме.
— Дом Баррингтонов, — задумчиво проговорил Юань, шагая по дорожке, — более ста лет процветания.
— За это время мы испытали и взлеты и падения, — напомнил Роберт.
— Такова жизнь. Но я не сомневаюсь, что ты рассчитываешь еще на сто лет процветания для своих потомков.
— В той степени, насколько человек осмеливается загадывать также далеко.
Юань увидел скамейку на одной из боковых дорожек и сел на нее, обмахиваясь шляпой.
— Ты до сих пор часто видишься с Цыси?
Роберт сел рядом:
— Я не видел Цыси почти семь лет. Меня не было среди ее сторонников во время выступления «боксеров», и она этого не простила.
Юань коротко улыбнулся:
— Сомневаюсь, что и она простила меня за то, что я сказался больным. Как бы там ни было, поскольку мы оба в свое время служили ей, — он не заметил двусмысленности в своих словах, — то должны быть готовы простить ее. Нет слов, мы оба станем оплакивать ее кончину.
— Так уж ли она близка?
— Цыси старая женщина, и смерть, видимо, не за горами. Ты еще не задумывался, что произойдет, когда ее не станет, Баррингтон?
— Насколько я понимаю, император Гуансюй возобновит свое правление.
— Ты говоришь не подумав. Можно ли надеяться, что Гуансюй забыл, что именно ты, я и Жунлу свергли его в 1892 году? Жунлу мертв. Но мы-то с тобой живы. И лично меня такое состояние устраивает. Ты следишь за тем, что творится в стране, а также в Пекине?
— Насколько мне это удается.