Последний. Эликсир жизни
Шрифт:
Не обращая внимания на слуг, вышедших его поприветствовать, и робкие рассказы дворецкого о том, что случилось в отсутствие хозяина, Каберт пересек просторный, плохо освещенный холл, и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Голос дворецкого настиг его, когда Каберт достиг самого верха лестницы:
– Господин, у вас гости.
– Скажи, чтоб убирались. Сейчас не до визитов, – буркнул лорд, немало не заботясь о приличиях. Тем более, он мог с уверенностью сказать, что слуга облечет его отказ в вежливую форму.
– Но она приехала издалека, –
Каберт ворвался в свои покои, в полной уверенности, что здесь его не побеспокоят. И тут же понял, что ошибся: навстречу ему поднялась высокая женщина в платье из вишневого бархата. Леди, шурша пышными юбками, медленно пересекла комнату, прежде чем коснуться маленькой ручкой щеки Каберта. Алые губы раздвинулись в улыбке, похожей на хищный оскал:
– Что я слышу? Мой единственный брат велит мне убираться?
Каберт выдавил из себя улыбку.
– Конечно же, нет, Лайси. Но я только что приехал, и у меня выдалась трудная ночь. Тебе стоило сообщить о визите заранее.
– И пропустить такое зрелище – уставший, взъерошенный лорд Морисмерт, похожий на нахохлившего воробья? Кто тебя так отделал, братец? Надеюсь, не охотники?
Любой мужчина за такую дерзость поплатился бы головой, будь он даже приближенным Голоса или Карбера, официальных правителей Этернала. Каберт растерзал бы наглеца, голыми руками, не прибегая к помощи магии. Но что прикажешь делать с женщинами? С этими странными, непредсказуемыми существами, одновременно похожими на лед и пламя? Тем более, с родной сестрой, одной из немногих, к кому Каберт испытывал хоть какие-то чувства после смерти жены. К тому же, благодаря выгодному браку, она занимала высокое положение в обществе. В случае войны, Каберт мог рассчитывать на клан её мужа, как на свой собственный. Вот почему лорд ограничился тем, что оттолкнул её руку, и, нахмурившись, отошел.
Надо отдать должное Лайси – она поняла, что сейчас не время для шуток. И мягким голосом сказала брату, что ванна готова, а в соседней комнате сервирован стол.
Морисмерт кивнул, испытав что-то вроде благодарности. Когда он, взяв чистую одежду и полотенце, вышел, Лайси осторожно приоткрыла дверь в спальню. Окинув взглядом роскошно обставленную комнату, она тут же заметила покрытую легкой тканью статую.
Ничего не изменилось. Несмотря на все её просьбы и прозрачные намеки, что это вызовет толки среди вампиров и падение величия Морисмертов, брат поступил по-своему.
«Неужели эта мерзкая полукровка будет портить мне кровь и после смерти? Ведь, после её появления в этом доме все пошло наперекосяк…»
Лайси охватило безумное желание разбить статую на мелкие осколки. Можно свалить вину на слуг – ведь Каберт отсутствовал несколько дней. Но Лайси не зря считалась не только красивой, но и умной: она прикрыла дверь и, тихо ступая, вернулась в кресло. Когда появился Каберт, на её лице не осталось и следа тягостных раздумий. Сияя улыбкой, она предложила немного перекусить, и лишь затем поговорить о делах.
Вампиры могли подолгу обходиться без пищи, была бы свежая кровь. Но это плохо сказывалось на магической силе. Поэтому, в аристократических домах, еде придавали особое значение, отдавая предпочтение не количеству, а качеству блюд, и их оформлению.
Лайси потягивала из бокала красное вино. На её полных губах оставался след, как от крови. Впрочем, Каберт не сомневался, что его сестричка совсем недавно пробовала и настоящую кровь, слишком уж свежей и довольной она выглядела.
Но вампиру кусок в горло не лез. Для вида поковырявшись в тарелке, он отложил вилку и, взяв бокал, одним глотком осушил его. И тут же поморщился, некстати вспомнив Голос Жнеца и его угощение.
Лайси, от которой ничего не могло ускользнуть, тут же заботливо спросила:
– Не нравится? А ведь это из последней коллекции. При дворе Карберы его очень хвалили.
– Отвратительная подделка, – бросил Каберт. – У твоих знакомых совсем нет вкуса.
Женщина с напускным смирением склонила голову:
– Конечно, это не так приятно, как кровь твоей покойной жены. Королевская семья Веталии, как-никак…
Каберт подался вперед. Его пальцы сжали бокал с такой силой, что тот едва не треснул.
– Хватит, Лайси. Если ты не забыла, я запретил упоминать её имя, в любом контексте.
«Но статую все равно не смог выбросить», – подумала женщина. Однако ссора в её планы не входила, поэтому она успокаивающе помахала рукой.
– Прости, прости. Сама не знаю, что говорю. Но, если серьезно, я не понимаю, как ты обходишься искусственной кровью. Она такая противная. Если захочешь я могла бы доставить…
Морисмерт отвлеченно подумал, что, после смерти Мирабеллы, ему не доводилось пробовать вкусной крови. Даже кровь Чиана служила всего лишь заменой. Так какая разница, что пить?
– Не стоит утруждаться. А тебе не мешало бы хоть немного себя ограничить. Свежая кровь вызывает привыкание. Скоро ты не сможешь без неё обходиться, и станешь монстром…
– Чушь, – пренебрежительно покачала головой Лайси, – в мире и так мало радости! Не желаю отказываться от крови в угоду глупым теориям, к тому же не доказанным.
Морисмерт внимательней присмотрелся к ней. За те месяцы, что они не виделись, его сестра изменилась, и не в лучшую сторону. Она была по-прежнему красива и остра на язык, но темные глаза горели лихорадочным огнем, голос звучал, то нежно, то срываясь на крик; рука, сжимавшая бокал, заметно дрожала.
«Глупости, – оборвал себя Морисмерт, – у Лайси с детства дурной характер и перепады настроения. Пристрастие к крови здесь не причем. К тому же, у неё есть муж, пусть он и беспокоится!»
И все же, он не смог избавиться от холодка, пробежавшего по спине. Чиан наверняка назвал бы это «дурным предчувствием». Возможно, он поговорил бы с сестрой и заставил бы её показаться целителям, если бы Лайси, с присущей ей хитростью, не перевела разговор на другую тему:
– Зачем тебя вызвал Голос Жнеца?