Последняя черта
Шрифт:
— Вы и на переднем обе уместитесь. От постов мы в любом случае будем гнать, так что похер на правила.
Ему сейчас не хотелось чтобы их разделяли даже кресла. Какое-то глупое, совершенно нерациональное желание, вроде тех, что нашёптывал голос пустоты из тёмных углов. Не звучал больше в голове окрик Дока: «Прекрати. Ныть. Сейчас же», не звенело больше колоколом: «От-вет...», даже твёрдая уверенность Призрака: «Всё будет...» уже не звучала твёрдо, ничего не сдерживало осознание того, что он постепенно слетает с катушек.
В лесу
А ветви над беднопёрой головой шуршали о том, что когда-то было счастье. О том, что когда-то были мысли о будущем, а теперь в будущем просто некому жить. О том, что он хотел расслабленного улыбающегося Призрака, а теперь не может ей обеспечить даже безопасность, спокойствие и уверенность — потому что сам не знал, где их найти. О том, что оставят они после себя то, чего он никогда не хотел — улицы, наполненные войной, страхом и болью. Всё потому, что никто из верхушки никогда не прислушается к шелесту ветвей над двумя безымянными могилами.
Алиса скинула кожанку, потому что стало жарко — упрямо копала рядом, ловила флешбеки и поминутно хотела опереться на лопату, попросить у Лёхи сигарету и спокойно курить. Раньше, если Каста косячила — друзья какое-то время со злорадством наблюдали, как она пыхтит над ямой в одиночестве, а затем плевались и шли помогать. Странные у неё всё-таки были друзья, но самые лучшие.
Таша стояла, оперевшись на бампер машины и обнимала себя руками за плечи. Ей несколько раз было предложено не морозиться, но та упорно мотала головой и оставалась, твердя себе, что стоило настоять тогда. на кухне и орать до потери голоса, что бы они прекратили.
Ничего не стоило этих могил. Ни-че-го.
Ветер забирался под одежду, будоражил три истерзанных души. Не кричали в ночи птицы, не было ровным счётом нихрена живого в этом месте.
— Хватит, наверное, — произнесла Каста тяжело дышащая, раскрасневшаяся, но выплеснувшая хоть долю боли в сильные, монотонные движения. Руки ныли от напряжения, но на метр вглубь каждая из могил ушла. — Звери не доберутся.
— Угу, — согласился Ворон.
Тоже вспотевший и тяжело дышащий, но благодарный стечению обстоятельств за возможность снова не думать, хотя бы немного не слышать неровный треск смеющейся пустоты за плечом и не представлять, каково там сейчас красному призраку. Впрочем, несмотря на предоставленную возможность, Ворон так и не смог ей воспользоваться.
Первым на глубину опустился Доктор, потом Меланхолия. Исчезли, спрятались под землёй, с каждым новым движением лопаты стирались из этого мира, а у Ворона щемило в груди. Вместе с ними они закапывали часть себя.
"Они, — рывок, — Заплатят, — ещё рывок, — Обязательно, — выдох, — Каждый."
Алиса тоже закапывала. Уж не знала, насколько ей сейчас это пригодится, но точно помнила — ногти больнее вырывать, приподнимая пластину. А ещё — не все рыжий мрази, как считала когда-то. И рыжий может греть — по свойски, но окутывать собой, обволакивать и успокаивать любую бурю. Теперь от него не несло тухлятиной — пахло морозным лесом. Куда приятнее.
— Куда теперь? —
«Некуда,» — тошнота некстати подступила к горлу.
— К тебе или ко мне, — Ворон рефлекторно выдыхал и вдыхал через нос. Слишком тщательно в него это вбивали. Теперь автоматически включалось во время любой физической работы. Вряд ли отец предполагал, что его уроки приведут к подобному. — У Дикого опасно.
Потом земля вернулась на своё место, осталась лежать неровными рассыпчатыми кучками, но уезжать Ворон пока не хотел — закурил, восстанавливая дыхание и прислушивался к забытой уже тишине спасительного когда-то не-одиночества.
— Завтра глава Единого планирует произнести речь. Часа в три, — поделился Ворон с Алисой. — Видимо, он достал не только нас, раз эта информация была любезно мне предоставлена. — Ужасно хотелось улыбнуться — когда ещё представится возможность выполнить заказ по искреннему желанию? — но не выходило. — Приглашаю вас с Ташей посмотреть. Шоу не обещаю, но удовольствие гарантирую.
— Ты чё удумал? — Алиса тревожно прищурилась, опираясь на лопату.
— Прострелить ему черепушку калибром этак двенадцать и семь. Чтобы наверняка, — пожал плечами Ворон. — Не смотри на меня так, у меня давно руки чешутся.
— А может... Может не стоит? — осторожно подала голос Таша, — Если там будет сам Глава — наверняка нагонят кучу охраны.
— А когда ещё представится такая возможность? Одним выстрелом решить сразу столько проблем. Охрана будет на земле, — Ворон хмыкнул. — И пока они до меня доберутся...
— Делай, что хочешь. — Таша измученно прикрыла глаза, подошла к могилам и, глядя на них, продолжила, — Ты не птица, а человек. Иногда мне кажется, что ты про это забываешь.
Два холма — всё что осталось от Доктора и Меланхолии. В глуши, среди деревьев, им вечность будут петь сосны.
— Можно я... Я постою тут одна? Пожалуйста.
Алиса кивнула, отшвырнула лопату подальше и коротко обняла Ташу, прежде чем выполнить её просьбу.
Ворон сначала хотел было подобрать лопату, потом резко передумал и скользнул в машину следом за Алисой. Хватит с них трупов.
— Лучше к тебе, — заметил он, надеясь, что уж Алиса-то понимала: его берлога — только его. И немножко её. Этим список ограничивался. С другой стороны Алиса могла ответить точно также и тогда он вряд ли стал бы с ней спорить. — Я иногда думаю, что нацисты так и планировали. Не убрать нас, а сломать. Именно поэтому я хочу стрелять завтра. Этого они точно не ожидают. — Ворон вздохнул, повернул голову, взглянул как всегда устало и чутко. — Или ты тоже этого не хочешь, Призрак?
— Я хочу, но в какой-то степени с Ташей согласна, — Алиса нахмурилась, — Невесть чем это кончится. Может — спустят уже армию, а может подожмут хвосты. Да и к тому же... Они понимают, чем это может кончится. Наверняка на крышах тоже будут дежурить.
— Но информация об этом не распространяется. Его слили свои же, из верхушки. Значит, хотят, чтобы грохнули... даже платят. Зачем себе же палки в колёса вставлять?
Ворон опустил голову и было видно, что сомневался. Потому что Призрака стоит слушать. Потому что Призрак частенько бывает прав.