Последняя девственница королевства
Шрифт:
В эти моменты Нове хотелось налететь на него с кулаками, колотить его, щипать, бить, чтобы из дерзких синих глаз исчезло жадное горячее чувство — или чтобы он, наконец-то, запустил свою руку в ее волосы, как до того делал это с другой девушкой, и молча целовал ее до тех пор, пока она не задохнулась бы от своих слов, что он не позволил ей произнести.
Эллиан тоже видел, что Нове он нравится. Не мог не видеть. Он, может, плохо прислуживал, но ум его был острым, а глаза — наблюдательными. Казалось, что даже самый тонкий румянец ревности или смущения, ложащийся на нежные щеки Новы, отражался в его глазах. Он долго не мог решиться подойти к Нове и
Девчонка вспыхнула от смущения, развернув его. Мальчишка написал стих, длинный и прекрасный, и цветок наверняка срезал в саду Короналя. Нова едва не расплакалась от радости, потому что ее заветное желание, спрятанное в самом укромном уголке сердца, сбылось. Эллиан говорил ей о своих чувствах, о первой любви, проснувшейся в его сердце. Ни к какой-то другой девушке — именно к ней! Упрямый пажонок… в тот момент сердце Новы исполнилось гордости, ее просто распирало, и она не нашла ничего умнее, как… кинуть письмо в огонь, надменно улыбаясь, радуясь своей победе, а на самого Эллиана нажаловаться отцу. Какое право имел этот безродный мальчишка засматриваться на нее, на Великую Принцессу?! Нова думала, что наставник снова отвесит ему подзатыльник, каких в жизни мальчишки было предостаточно, но на сей раз все вышло более чем трагично.
Эллиана Корональ приказал выпороть — люто, страшно, исполосовав всю спину юного пажонка кровавыми полосами, — и больше Нова, потрясенная случившимся, никогда его не видела.
Да и семья его вскоре после порки исчезла, и говорят, ее — всех до единого родных Эллиана, — вырезали добравшиеся до нечастных Водные маги…
***
Корональ, надменно усмехаясь, щелкнул пальцами, водная сфера обрушилась на пол, словно плеснули из ведра. Нова тоже упала, больно ударившись о каменный пол. Холодная вода, насквозь промочившая ее одежду и сделавшая ткань практически прозрачной, однако, аккуратно обтекла сапоги Короналя, не позволив ни капле попасть на обувь.
— Эллиан, — дрожа от холода и страха, простонала Нова. Теперь она со всей отчетливостью поняла, что для нее все это добром не кончится. Корональ над ее головой издевательски посмеивался, и Нова попыталась прикрыться от его любопытного взгляда своими длинными волосами. — Неужели ты все еще помнишь, Эллиан?! Но мы же были детьми! Я была всего лишь ребенком!.. Я не думала, что все будет так, и сожалела о своем поступке!
Корональ холодно поморщил красиво очерченные губы и заложил руки за спину, словно брезговал, словно не хотел даже нечаянно коснуться мокрой девушки, ворочающейся у его ног.
— Отличное оправдание, — со злостью произнес он, — для того, кто был так высоко, а упал так низко. В этом мире все может измениться, не так ли? И кто был никем, тот в одночасье может стать почти богом, а?
Голос Короналя понизился до шепота, обжигающего разум перепуганной девушке, и Нова, отчаянно цепляясь за последнюю надежду, как за спасительную соломинку, из последних сил выкрикнула:
— Так не совершай моих ошибок, Эллиан!
— Я лишь забираю долги, — в ответ ей мстительно прошептал Корональ, склонившись к девушке, оказавшись с нею так близко, что она почувствовала жар его тела и рассмотрела невероятную синеву его глаз, полных ненависти. — Потому что пришло мое время! Не смей называть меня по имени, ничтожество. Ты моя собственность, жалкая рабыня, которая не достойна пачкать моего имени своими нечистыми губами.
Корональ резко выпрямился, резко обернулся к притихшим придворным.
— Все вон! — прорычал он яростно, с трудом скрывая нетерпеливую дрожь. — Пошли прочь! Я хочу как следует поиграть с моей новой игрушкой…
Испуганные и притихшие, придворные поспешили исполнить его приказ, и вскоре в зале остались только Нова и Корональ, раздражение и злость которого были все сильнее и сильнее. Он ходил вокруг перепуганной девушки кругами, как разъяренный тигр, и она сжималась в комочек, стараясь прикрыться от его горящего взгляда длинными золотыми волосами.
— Что ты задумал, — заикнулась было Нова, когда Корональ подошел к ней слишком близко, но тут струя воды, до того огромной лужей лежащей на полу, ударила в ее лицо, принуждая замолкнуть. Корональ управлял ею, направляя рукой воду как послушное животное, как гибкую змею, заставляя девушку захлебываться и отплевываться.
— Не смей, — снова процедил он злым голосом, опуская руку и прекращая экзекуцию, — называть меня на «ты». Разве это не понятно?
— Да, Ваше Величество, — покорно выдохнула измученная Нова, заходясь кашлем. — Что… что вы намерены делать со мной, Ваше Величество?
Корональ гордо задрал подбородок и нарочито беспечно пожал плечами.
— Все, что мне захочется, — ответил он. — Вероятно, насиловать. Бить. Унижать. Издеваться. Ты ведь до сих пор девственница, да? — он неприятно, гадко усмехнулся. — Дочь Огненного Короналя не нашла себе пару, достойную ее великолепия, а? Слишком много о себе возомнила? Так вот не заблуждайся на мой счет. Я не хочу тебя ласкать, и дарить тебе поцелуи — это тоже не про меня. Я хочу рвать и терзать тебя, вливая в каждую твою клеточку боль и отчаяние, беспомощность и обреченность. Я хочу унизить тебя так, чтобы ты поняла, каково это — оказаться на самом дне. Хочу, чтобы ты почувствовала, что такое боль.
— Ваше Величество, — простонала, вся дрожа, Нова. — Я виновата перед вами, но сейчас я взываю к вашему милосердию и разуму. Вы хотите отомстить мне за то, что ваша семья впала в немилость из-за того… — Нова запнулась, испытывая чудовищный стыд и слишком запоздалое раскаяние, но Корональ жестом руки велел ей замолчать.
— В немилость!? — выкрикнул он насмешливо и гневно. — В немилость?! Глупая, эгоистичная девчонка, ты что, думаешь, что я мщу тебе за порку и за то, что нас выставили из дворца?! Ха! Мне было почти семнадцать; не так давно, не находишь? Это было унизительно и больно, палач постарался на славу! Он очень старался и забил меня почти до смерти. Но главное не это; я все же остался жив и с легкостью мог бы простить тебе маленькую гнусную гадость. Люди причиняли мне и большую боль; и я ничуть не удивлен, что ты оказалась такой же точно мерзостью, как многие. Нет, главное не это…
Его красивый голос задрожал и исказился до неузнаваемости, стал уродливым и хриплым от щедро плеснувшейся в него ненависти. Водные маги умеют проявлять свои эмоции так, что окружающие чувствуют их как свои собственные, и Нова сполна ощутила то, что Корональ чувствует по отношению к ней. Тошнотворное отвращение, словно в его ладони был зажат кусок нечистот с шевелящимися в нем скользкими, отвратительными белыми червями. Корональ не сжимал свои пальцы и не душил эту омерзительную жизнь лишь потому, что ему было противно касаться ее. Именно поэтому Нова была все еще жива. Только это омерзение мешало Короналю сделать шаг вперед и нанести смертельный удар.