Последняя глава (Книга 3)

Голсуорси Джон

– Ну, детка, - наконец сказала Динни, - как чудесно, что ты здесь! Я не ошиблась, читая между строк?

– Нет. Я к нему не вернусь, Динни.

– Никогда?

– Никогда.

– Неужели? Бедняжка!

– Мне не хочется вдаваться в подробности, но жить с ним стало просто невыносимо.

Клер помолчала, потом вдруг добавила, откинув голову:

– Совершенно невыносимо.

– Он согласился на твой отъезд? Клер покачала головой.

– Я удрала. Его не было. Дала телеграмму, а потом написала из Суэца.

Снова наступило молчание. Затем Динни стиснула

ее руку и сказала:

– Я всегда этого боялась.

– Хуже всего то, что у меня нет ни гроша. Как ты думаешь, Динни, имеет смысл заняться шляпами?

– "Отечественное производство"? Сомневаюсь.

– Или, может быть, разводить собак, скажем, бультерьеров? Как ты считаешь?

– Не знаю. Мы это выясним.

– А как дела в Кондафорде?

– Ничего. Джин опять уехала к Хьюберту, но малыш - тут. Ему уже годик. Касберт Конвей Черрел. Мы, вероятно, будем звать его Каффс. Ужасно мил...

– У меня, слава богу, нет хоть этого осложнения! Некоторые вещи имеют и свои хорошие стороны.

Ее лицо стало суровым, как лица, изображенные на монетах.

– Он тебе уже писал?

– Нет, но напишет, когда поймет, что это серьезно.

– Тут замешана другая женщина?

Клер пожала плечами.

И снова рука Динни сжала руку сестры.

– Я не собираюсь трубить повсюду о своей жизни, Динни.

– А не может он из-за всего этого приехать в Англию?

– Не знаю. Если приедет, я с ним не встречусь.

– Но, детка, ты ужасно запутаешься.

– Обо мне беспокоиться нечего. А как ты жила?
– И она окинула сестру критическим взглядом.
– Ты все та же - с картины Боттичелли.

– Я стала настоящим скопидомом. Кроме того, я начала разводить пчел.

– Выгодно?

– Пока нет. Но на тонне меда можно заработать до семидесяти фунтов.

– Сколько же вы в этом году собрали?
– Около двух центнеров.

– А лошади еще остались?

– Да, лошадей нам пока удалось сохранить. У меня план, я хочу открыть в Кондафорде пекарню. Пшеница обходится нам вдвое дороже того, что мы за нее выручаем, вот я и надумала сама молоть, выпекать и снабжать хлебом соседей. Пустить старую мельницу обойдется очень недорого, а помещение для пекарни есть. Нужно около трехсот фунтов стерлингов, чтобы начать дело. Мы уже почти решили срубить для продажи часть леса.

– Местные торговцы будут в ярости.

– Конечно.

– А это в самом деле выгодно?

– При урожае в тонну с акра - смотри справочник Уитекера - с наших тридцати акров, добавляя столько же канадской пшеницы, чтобы хлеб был хороший и легкий, мы получим по крайней мере восемьсот пятьдесят фунтов. Вычтем отсюда пятьсот - стоимость помола и выпечки. Значит, придется выпекать сто шестьдесят двухфунтовых буханок в день и продавать около пятидесяти шести тысяч буханок в год. Нам нужно будет снабжать восемьдесят хозяйств, но это только одна наша деревня, и мы давали бы им самый лучший, светлый хлеб.

– Триста пятьдесят годового дохода?
– отозвалась Клер.
– Сомнительно!

– Я, конечно, не уверена, - возразила Динни, - что, вычисляя всякий доход, его нужно наполовину уменьшить, потому что опыта у меня в этом деле нет, но подозреваю, что это так. И все-таки даже половина даст нам возможность постепенно расширять дело. Мы сможем тогда распахать большую часть наших лугов.

– Пожалуй, - заметила Клер.
– Ну, а деревня вас поддержит?

– Я нащупывала почву, как будто поддержит.

– Тебе понадобится управляющий?

– Конечно. Это должен быть человек, который не побоится никакой работы. Если дело пойдет, у него, разумеется, будут выгодные перспективы.

– А что если...
– начала Клер и нахмурилась.

– Кстати, - вдруг спросила Динни, - кто был этот молодой человек?

– Тони Крум? Он служил на чайной плантации, но владельцы свернули дело.
– И она посмотрела сестре в глаза.

– Приятный?

– Да, ужасно славный. Кстати, ему тоже нужна работа.

– Она нужна по крайней мере трем миллионам молодых людей.

– Включая и меня.

– В Англии сейчас живется не слишком весело, моя дорогая...

– Пока мы плыли на пароходе, у нас, говорят, был отменен золотой стандарт или что-то в этом роде. А что это такое - золотой стандарт?

– Ну, это такая штука, которая нам нужна, когда ее нет, и которая не нужна, когда она есть...

– Понимаю.

– Беда в том, что наш экспорт, прибыль от торгового флота и проценты с капиталов, вложенных за границей, не покрывают нашего импорта, и таким образом оказывается, что мы живем не по средствам. Майкл говорит, что каждый мог это предвидеть, но мы утешали себя тем, что "завтра все наладится". А оно не наладилось. Отсюда и результаты выборов и коалиционное "национальное правительство".

– Могут они что-нибудь сделать, если останутся у власти?

– Майкл считает, что могут, но ведь он известный оптимист. Дядя Лоренс говорит, что они могут приостановить панику и утечку капитала за границу, поддерживать устойчивость фунта и покончить со спекуляцией. Но все это возможно, только если решительно перестроить экономику; на это понадобится лет двадцать, а пока - мы будем все беднеть и беднеть. К сожалению, говорит он, ни одно правительство не может помешать нам любить развлечения больше, чем работу, копить деньги для уплаты ужасных налогов и предпочитать настоящее будущему. И потом он говорит, что если мы думаем, будто люди согласятся работать так же, как они работали, чтобы спасти страну, во время войны, то это ошибка. Дело в том, что тогда Англия была едина и сражалась против внешнего врага. А теперь у нас два лагеря, мы боремся с внутренними трудностями, и у всех диаметрально противоположные взгляды на то, откуда должно прийти спасение.

– Как он думает, социалисты могут помочь?

– Нет. По его мнению, они забыли, что никто не даст им пищи, если они не в состоянии ни производить ее, ни заплатить за нее. Он считает, что коммунисты или лейбористы - сторонники свободной торговли - могут иметь успех только в стране, которая способна сама себя прокормить. Видишь, я все это изучила. И потом все постоянно твердят: "Немезида"!

– Чепуха все это! Куда мы едем, Динни?

– Ты, наверно, с удовольствием пообедаешь у Флер, а поездом в три пятьдесят уедем в Кондафорд.