Последняя глава (Книга 3)

Голсуорси Джон

– Не особенно.

– Почему? Печень?

– Тетечка, ты никому не скажешь, кроме дяди Лоренса и Майкла? Они разошлись.

Леди Монт прижала к носу вербеновое саше.

– О, - отозвалась она, - я это сразу поняла, глядя на его мать. Ты веришь в пословицу: "Яблоко от яблони недалеко падает"?

– Не очень.

– Я всегда считала, что семнадцать лет - слишком большая разница. Лоренс говорит, люди всегда сначала говорят: "Ах, Джерри Корвен!" - а потом ничего не говорят.

Ну так что же у них произошло?

Динни склонилась над ящиком комода и стала перекладывать в нем белье.

– Я не знаю подробностей, но, видимо, он просто какое-то животное.

Леди Монт сунула саше в ящик и пробормотала:

– Бедняжка Клер...

– Так вот, тетечка, пусть все думают, что она приехала домой, "чтобы поправить здоровье".

Леди Монт уткнулась носом в букет цветов, стоявший в вазе.

– Босуэл и Джонсон называют эти цветы "год - ищи" {Неправильное произношение названия цветка "годиция".}. Они не пахнут. Какая же болезнь может быть у Клер - нервы?

– Влияние климата, тетечка.

– А ведь сколько индо-англичан возвращается, Динни!

– Знаю. Но пока пусть будет хоть эта причина. Долго так продолжаться не может. Итак, пожалуйста, не говори даже Флер.

– Флер все равно узнает, скажу я ей или нет. Уж она такая. У Клер кто-нибудь есть?

– Никого!
– Динни вынула коричневый халат и при этом вспомнила лицо молодого человека, когда он прощался.

– А на пароходе?..
– недоверчиво пробормотала тетка.

Динни перевела разговор на другое.

– Дядя Лоренс сейчас много занимается политикой?

– Да, такая тоска! Когда долго говорят о чем-нибудь, это всегда тоска... Что ваш кандидат - надежный, как Майкл?

– Он человек новый, но думаю, что пройдет.

– Женат?

– Нет.

Леди Монт склонила голову набок и внимательно посмотрела на племянницу из-под полуопущенных век.

Динни вынула из чемодана последнюю вещь. Это был пузырек с жаропонижающим.

– Англичане не возят с собой таких лекарств, тетечка.

– Оно для груди. Делия всегда мне его кладет. Я много лет вожу его с собой. Ты уже говорила со своим кандидатом?

– Да.

– Сколько же ему лет?

– Около сорока, мне кажется.

– А чем еще он занимается?

– Он К. А. {Королевский адвокат.}.

– Как его фамилия?

– Дорнфорд.

– Когда я была девушкой, я слышала про каких-то Дорнфордов. Но где? Ах да, в Алхесирасе. Он был полковником в Гибралтаре.

– Вероятно, его отец.
– Значит, у него ничего нет.

– Только то, что он зарабатывает в суде.

– Те, кому еще нет сорока, ничего там не зарабатывают.

– Ему, кажется, удается.

– Энергичный?

– Очень.

– Блондин?

– Нет, темный. Он своим трудом пробился в люди. Скажи, тетечка, у тебя затопить сейчас или потом, когда ты будешь одеваться к обеду?

– Потом. Я хочу поглядеть на малыша.

– Отлично. Он, наверно, только что вернулся с прогулки. Твоя ванная внизу около лестницы. Я подожду тебя в детской.

Детская, с окном из мелких стекол и низким потолком, была та самая, в которой и Динни и даже тетя Эм получили свои первые впечатления от головоломной загадки, называемой жизнью; теперь в этой детской малыш учился ходить. На кого он будет похож, когда вырастет, на Черрелов или на Тасборо, пока еще трудно было сказать. Няня, тетка и двоюродная бабушка образовали вокруг него восторженный треугольник и вытянули руки, чтобы он мог падать по очереди в их распростертые объятия.

– Он не гукает, - заметила Динни.

– Он гукает по утрам, мисс.

– Он падает!
– сказала леди Монт,

– Не плачь, милый!

– Он никогда не плачет, мисс.

– Он - в Джин. Клер и я до семи лет ужасно много плакали.

– Я ревела до пятнадцати, - сообщила леди Монт, - и начала опять после сорока пяти. А вы плакали, няня?

– У нас слишком большая семья, миледи; негде было.

– У няни чудесная мать и пять сестер. Чистое золото!

Румяные щеки няни стали еще румянее; она потупилась, улыбаясь застенчиво, как девочка.

– Смотрите, чтобы у него ножки не стали кривыми, - заметила леди Монт, - довольно уж ему ковылять.

Няня забрала сопротивлявшегося младенца и посадила его в кроватку; важно нахмурясь, он уставился на Динни.

– Мама его обожает, - сказала Динни.
– Она уверяет, что он будет похож на Хьюберта.

Леди Монт пощелкала языком, - по ее мнению, этот звук должен привлекать внимание детей.

– Когда вернется Джин?

– Не раньше, чем Хьюберт снова получит продолжительный отпуск.

Взгляд леди Монт остановился на племяннице.

– Священник говорит, что Алану придется провести в Китае еще год.

Динни помахивала бусами перед лицом ребенка. Она не обратила на слова тетки никакого внимания. С того летнего вечера, когда Динни в прошлом году вернулась домой после бегства Уилфрида, она и сама не говорила о своих чувствах и не допускала никаких напоминаний о них. Никто, может быть, даже она сама не знала, зажили раны ее сердца или нет. Динни его просто не чувствовала. Она так долго, так упорно боролась с болью, что сердце ее как бы ушло в сокровенные глубины ее существа, и она едва ощущала его биение.