Шрифт:
Юрий Самсонов
Последняя Империя
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ИМПЕРИЯ НА СТРАЖЕ
1. ЧАСОВЫЕ НЕ СПЯТ
В городе не горели фонари. Ни один луч света не проникал сквозь маскировочные шторы на окнах. Курильщикам заранее через участковых глашатаев был объявлен указ, запрещающий выходить на улицы с наступлением темноты, и, понятно, не нашлось бюргера, который посмел бы смолить свою трубку на излюбленном месте - у колодца св.Великомученика Иустимия.
На капрала Джуджелиса указ не распространялся, хотя Джуджелис был заядлым курильщиком. Дело в том, что капрал находился при исполнении
– Три миллиарда дохлых крыс тебе в глотку!
– Джуджелис имел в виду Верховного привратника, который заявил ему, что-де солдат его Величества должен видеть в темноте как кошка и лучше кошки.
– Попробовал бы сам ты, перечница!
Он был прав: обход наружных постов сейчас затруднил бы и кошку, не то что Верховного привратника с его дрожащими от старости и нездорового образа жизни коленками. Но Джуджелис умолчал об этом, когда в караулке у него отнимали огниво, кремень и фонарик. Отвести душу субординация позволяла только здесь, с глазу на глаз с темнотой. Ей, темноте, капрал откровенно сообщил все, что он думает о высоком начальстве. Она, прохладная и мягкая, выслушала это и повела себя предательски: Джуджелис споткнулся о моток колючей проволоки, ободрал коленки, ладони, поднялся и в ярости изложил свое мнение о способе производства работ по укреплению подступов к столице, о людях, которые этим руководят, и о тех, кто вообразил себе, будто с подчиненными можно обходиться, как с баранами, хотя еще неизвестно, кто баран: иные старикашки насчет блеяния любому барану...
Тут послышался возглас часового:
– Стой! Кто идет?
Капрал вздрогнул. Он забыл, что посты усилены втрое, а значит, расстояние между ними намного короче обычного. Темнота предала его снова. Надо же так забыться!
– Кто идет?
– повторил часовой, щелкнув предохранителем автомата.
Джуджелис остановил дыхание, чтобы скрыть одышку. И выпихнул из горла хриплый ответ:
– Это я, твой капрал.
– Пароль?
– Империя, - буркнул Джуджелис.
– Отзыв?
– На страже!
– торжественно, по-уставному пропел часовой. Огрызок месяца вылез в просвет между тучами, чтобы осветить его идеальную строевую позу и преданное лицо, отразиться в его выпученных, по-щенячьи круглых глазах.
"Новобранец, - с облегчением подумал Джуджелис.
– Если и услышал, то не понял".
– Вольно, солдат. Гляди в оба!
– Слушаюсь, господин капрал!
"А куда глядеть?" - подумал Джуджелис. Лунный осколок снова нырнул в гущу туч, темнота без остатка укрыла и фигуру солдата, и кусок городской стены, отлитой из бетона, с зубцами, опутанными колючей проволокой.
– Пять миллиардов...
– проурчал Джуджелис в моржовые усы.
– Простите, господин капрал: не расслышал.
– И не надо, - сказал Джуджелис.
– Стой себе, парнишка, скоро смена. Он шагнул в темноту.
– Господин капрал!
– торопливо проговорил часовой.
– Можно вопрос?
– Ну?
– Почему...
– часовой замялся.
– Что случилось? Почему объявлена тревога?
– Об этом вашему брату думать не ведено, - сказал Джуджелис.
– Службу знаешь? Объявлена тревога - и никаких. Может, враг идет, или там чума, или просто государь император решил поддержать твой боевой дух. Но это не твое дело. Ты должен, не имея в голове никаких мыслей, стойко стоять на посту. Понятно?
– Понятно, господин капрал. Однако вы человек доверенный... (У капрала в темноте зашевелились усы, он подумал, как быстро эти стервецы-новобранцы раскусывают слабости начальства). Другой и чином повыше, да не знает, а вы должны знать, правда ли...
– он заколебался.
– Продолжай, - разрешил Джуджелис, будучи не в силах рассердиться на ловкого парня.
– Правда ли, что возле города видели Старого Колдуна?
Капрал в темноте схватил солдата за плечи, тряхнул.
– Откуда знаешь?
– Ребята говорили в кордегардии... слыхали от жандармов.
– Так...
– Джуджелис отпустил солдата.
– Сменишься - напишешь донос. Подробно: кто, что. Вник?
– Вник, господин капрал, так точно. Но разве у нас в стране еще есть колдуны? Нам говорили...
Капрал на минуту задумался. Солдат, стоящий на посту, не смеет сомневаться. Рявкнуть на него? Но разве этим вышибешь сомнение? Ладно. Следует вразумить, - решил Джуджелис.
– Этот колдун последний, - сказал он.
– Усвой. Так что раньше вам говорили правильно.
– А раньше...
– А раньше - ого, сколько их было!
– капрал увлекся.
– Я сам одного знал, по соседству. С виду человечек добренький, тихий, ешь его с кашей. В очках ходил, цветочки нюхал, книжечки почитывал. С виду-то они мухи не обидят, злодеи!
– Неужели?
– А не невзлюбил он тебя - заказывай гроб. Встретит один на один, только глянет - и падаешь с дыркой во лбу. Взглядом просверлит!
– Ничего себе!
Капрал все больше увлекался:
– Гуляет он вечерком эдак по-благородному, с собачкой. Ты ему: здравствуйте, господин профессор. И он: здравствуйте, как поживаете? А сам ка-ак дыхнет на тебя незаметно паром! А это и не пар - стеклянный порошок ядовитый, невидимый. Нюхнешь - и в морг.
– И на вас дышали?
– с любопытством спросил солдат.
– Нет, обошлось, - сказал Джуджелис.
– Я, знаешь, никогда в чужие дела не лезу. А с другими бывало. Или еще хуже: в колодец дыхнет - воду отравит.
– Зачем?
– Просто от своей зловредности. А то в лавку зайдет, на масло подышит и масло делается ядовитое. Кто купил, сразу помирает. Вот ведь что делали.
– Он помолчал, вспоминая.
– А мы, дураки, ничего не знали, о делах этих не догадывались. Такие с виду были тихие, вежливые, культурные, колдуны эти. С нашим умишком где раскусить.
– А кто же раскусил?
– Спрашиваешь! Государь суперимператор, конечно.
– А он как догадался?
– Сомневаешься?
– с угрозой спросил капрал.
– Никак нет!
– испуганно выкрикнул солдат.
– А то смотри, я этого не люблю, - смягчился Джуджелис. Государь-суперимператор - он, брат, все знает, все понимает, все видит насквозь. Он нам как объявил про их зловредность, как мы принялись железной рукой выкорчевывать эту гнусную заразу со всеми ее ядовитыми корнями - ого!