Последняя индульгенция. «Магнолия» в весеннюю метель. Ничего не случилось
Шрифт:
Арону Розингу? Он аферист, такова его специальность, если можно так выразиться, — выманивать деньги. Да он силой и не отнимал — хочешь плати, хочешь нет. Отдал — сам виноват.
Константину Курдашу? Он всего лишь тупой исполнитель, игрушка в руках других.
Человеку, который подослал Курдаша? Зная о недостаче и понимая, что она все время растет, но скрывая это, он в известной мере рисковал своим служебным положением, и не удивительно, если искал возможность покрыть недостающую в кассе сумму.
Поставщикам левого товара из мясного и кондитерского цехов? Они тем более не виноваты — сами оказались обманутыми!
Когда Ималда уже переоделась и подготовилась ко второму выходу на эстраду, в дверь кто–то робко постучал. Не спросив, она открыла: чужие сюда ведь не заходили, только свои. Ималда очень удивилась, услышав, как быстро щелкнула задвижка. Девушка испуганно обернулась.
У двери стояла Люда с большим бумажным, свертком в руках. Выглядела она встревоженной.
— Ималдочка, положи это у себя, завтра заберу, — Люда протянула довольно увесистый сверток. — Не бойся, там маслице… Если надо, я и тебе достану…
Пока Ималда справлялась с растерянностью, Люда проворно сунула сверток на дно шкафчика, набросав сверху бархатных тряпок, которыми танцовщицы чистили обувь перед выходом на эстраду.
— Не дай бог, кто войдет!.. — как бы оправдывая свою деловитость, сказала Люда. — Все кругом такие сволочи, что никому уже верить нельзя!
Оказалось — нежданным–негаданным в воробьиную стаю залетел сокол из управления внутренних дел.
Это был молоденький лейтенант, который очень старался говорить и вести себя так, чтобы вызвать уважение и даже почтение.
Не зная, с кого начать, — кабинет директора был заперт — он предстал перед Леопольдом, чем так ошарашил толстяка, что с ним чуть удар не случился.
— Извините, а разве капитан Кирпичников… Мы отлично сотрудничали…
— К сожалению, ничего не могу пояснить — не информирован!
Очень мило! Только такого нам недоставало! И Романа Романыча, как назло, вызвали в трест!
— Чем могу служить?
— Хотел бы познакомиться с работой «Ореанды», с подсобными помещениями…
— А что, были жалобы?
— Почему сразу жалобы? Просто мне надо знать, что здесь происходит, что делается… Начнем с кухни.
Лейтенант долго листал накладные шеф–повара Стакле, изучал калькуляции и другие документы, что–то отмечал в своей записной книжке, считал на японском микрокалькуляторе и наконец спросил, не целесообразно ли вернуться к практике, когда в меню вписывали порционный вес изготовленного эскалопа, антрекота, жаркого и гарнира к ним: если возникнет спор с посетителем, работникам кухни легче будет доказать свою правоту. Кроме того, в коридоре возле кухни не мешало бы поставить контрольные весы, доступные любому посетителю.
Стакле аж пот прошиб. Единственное для него утешение — хоть завтра может выйти на пенсию. Он так и сделает! Свои нервы трепать больше не станет! Хватит! Но уже через мгновение Стакле вспомнил о своих двух внуках, отец которых, оставив жену, скрывался от уплаты алиментов в необъятных просторах страны (обычная беда смешанных браков) и решимость шеф–повара тут же пропала.
— Да, и написать надо очень красиво, — Леопольд чуть ли не с восторгом подхватил слова лейтенанта, — вывести соответствующую графу. Если вы поддержите, мы обратимся с предложением… Прекрасная мысль!..
Стакле и весь персонал кухни онемели — неужто Леопольд рехнулся на глазах или сознательно решил всем навредить? Зарплата у поваров была относительно скромной, им ничего не приплачивали, но из продуктов для семьи они покупали в магазине лишь самое необходимое или такое, что слишком тяжело нести из «Ореанды» до дому — соль, хлеб, молоко, кефир.
Затем лейтенант Силдедзис вместе с Леопольдом приступил к обходу подсобных помещений. Парень рассказал, что до поступления в школу милиции окончил учетно–кредитный техникум, разбирается в бухгалтерской документации и учете материалов.
Под приветствия официантов они прошлись вдоль шкафчиков, и лейтенант очень удивился, когда увидел, что все шкафчики, как в общественной бане, заперты — неужели сотрудники ресторана настолько не доверяют друг другу? Наконец открыл последний, не принадлежавший никому и потому не запертый.
Там, под газетами, лежали две жирные курицы в полиэтиленовых мешочках, на этикетках которых значилось, что они с Кекавской птицефабрики.
Леопольд метнул взгляд–молнию в официантов — никто посторонний здесь не станет же прятать! — и спросил с достоинством:
— Составим акт?
— Сдайте потом на кухню!
Леопольд завернул кур в газету и сунул под мышку.
А Силдедзис излагал свой замысел: совместно с руководством ресторана необходимо создать систему, которая исключит всякую возможность присвоения работниками продуктов, — у него, дескать, есть несколько свежих идей.
То ли Силдедзис обладал тонким нюхом ищейки, то ли его кто–то тайно осведомил, но вдруг из–под столика, где стоял кассовый аппарат, он вытащил, припрятанную миску с копченой курицей, кусочками паштета и сервелата, брусочками сыра и ломтиками малосольной рыбы — официанты понемногу таскали эти деликатесы с тарелок, когда накрывали холодную закуску, потом делали новые, неучтенные порции. Лейтенант своей находкой произвел эффект, подобный взрыву гранаты: официанты разбежались кто куда — в туалет, в зал, в курилку.
— Занятно! — Силдедзис поставил миску на кухонную стойку и удалился через дверь за эстрадой. Леопольд торопливо семенил за ним.
— Народу много, за всеми не уследишь, — оправдываясь, бормотал он. — Хорошо, что вы такой энергичный… Мы тоже заинтересованы, чтобы в нашей «Ореанде» царил образцовый порядок. Ведь люди приходят сюда отдыхать и ничто не должно портить им настроение… Разрешите представить!
Ималда в этот момент как раз вышла из раздевалки. Леопольд ухватился за нее, как за спасательный круг в бушующем море.