Последняя искра
Шрифт:
Узкие ноздри гневно раздулись, а в серых глазах полыхнула злость.
«Что, в гляделки поиграем?» — с не меньшим остервенением сощурилась я в ответ.
— Ну, полно, Ромео и Джульетта, — вклинился Эдмонд с присущей ему хамоватой, кошачьей интонацией. — Полно! Разбор полетов оставим для лучших времен. Программки намалюем, зрителей созовем…
— Ладно, — безучастно согласилась я, зажмурившись и мечтая сейчас лишь об одном: выпить чего-нибудь обезболивающего, нарисовать на пол-лба руну и провалиться в сон без сновидений лет на сто.
— Лиза, ты не обижайся, но Велор прав, — протянул тёмный, но на сей раз с серьезной миной. — Отец умелый манипулятор. Не стоит дразнить его, а уж тем паче добровольно передавать ему в руки нити своей судьбы. Он сейчас всецело занят укрощением Эданы. Вот и пусть занимается. Целее будешь.
— Ладно, — на автомате повторила я, а в носу противно защипало, будто пузырьки игристого шампанского. — Вам виднее. Если местный граф Монтекки прикончит Джульетту раньше срока, может, даже и малевать ничего не придется.
— Что бы ты сейчас обо мне ни думала, Лиза, — неровно шагнул Велор, сжав кулаки, — отец тебя не тронет!
— Не убеди-ил, — протянула я, улыбаясь себе под нос. — Попытайся снова! — и потрясла на уровне плеч руками, изображая девиц из команды поддержки, вдохновенно размахивающих цветастыми помпонами.
Нет, истерику скрыть все же не удастся. На глазах уже появилась пелена слез, но лишь на долю секунды. Затем будто невидимая стена встала на пути у соленого потока горечи и страха. Неужто тело поднялось на защиту, куда яснее осознавая, что мне нужно оставаться в боевой готовности, чтобы встретить врага с достоинством?
Хотя точнее сказать, пасть с достоинством, с высоко поднятой головой. Смертью храбрых, как пишут в книжках. Потому как выхода из сложившейся ситуации я не видела. Это была яма. Глубокая яма с острыми кольями на дне, и выбраться из нее невозможно.
— Твою ж мать… я в полной…
Да, я боялась Федерации. Боялась, что меня отыщут, схватят и поволокут на площадь к плахе. Но страх этот был твердым, осязаемым. Его запросто можно было задвинуть на задний план.
Это я и проворачивала каждый раз, пока добиралась на Авэль, затем, пока овладевала магическими искусствами, призванными прийти мне на помощь и защитить. И всякий раз страх, под гнетом решительных действий, уступал место реальности. Становился зыбким, как туман. Как ночные кошмары, что неизменно развеиваются с первыми, пусть даже и робкими солнечными лучами.
Теперь же туман сгустился, обрел форму и имя. Обратился в вязкую жижу, что нещадно липла к груди, наизнанку выворачивала ледяными когтями нутро и с торжествующим оскалом вгрызалась в душу, уничтожая остатки храбрости и сил. А что не удавалось вырвать зубами, отравляла ядом безысходности.
Арису Лайн в одночасье удалось стать самым реальным из всех страхов. Даже сейчас он словно воочию стоял передо мной. Возвышался, давил, лишал права голоса, в то время как Федерация, игры богов, да и сам поход на Иппор казались лишь бледными, бестелесными тенями.
Меня забил озноб. Я с остервенением замотала головой, и не то стон, не то рык сорвался с губ.
— Лиза, прошу тебя, успокойся, — Велор со вздохом присел на корточки передо мной и крепко взял за плечи, встряхнув. — Повторяю, тебе ничего не грозит, — говорил он членораздельно, словно автоматически выверяя паузы. — Я со всем разберусь, слышишь? Со всем разберусь. Никто тебя и пальцем тут не тронет.
Метроном в его голосе продолжал отсчитывать такт за тактом.
Чувство было знакомым. Отвратительно знакомым, но желанным. И я затаила дыхание. Ждала, когда сознание обнимет морок, я перестану бояться. Буду спокойно жить и спать. И даже если Велор вновь обманет, и однажды я не проснусь, утонув в своей же крови, я об этом наверняка не узнаю.
Тик-так… Никто не тронет.
Напряженное тело уже вот-вот готово было обмякнуть и с благодарностью принять навязанный магией покой, но разум оставался удивительно ясным.
Страх исчез лишь на короткий такт слога, а затем хлынул с новой силой. Это означало лишь одно: никакого морока и в помине не было.
Велор просто глядел на меня, что-то говорил, все крепче сжимая пальцами плечи, но я ни слова не слышала. Просто смотрела невидящим взглядом перед собой и моргала. А внутри гудело, как в дымоходе в ветреную погоду. Когда из-под грибка печной трубы вырываются столбом искры, как крохотные рыбки-мальки, рожденные огнем.
Во дворце пустынного короля, впрочем, как и в любом доме его рогатых подданных, не разжигали очагов. Разве что для готовки. Но сейчас, невесть откуда взявшиеся рыжие языки будто прогрызали себе путь из стен и пола. Лизали потолок и мебель.
Отблески пламени коснулись острых скул и подбородка, Велора. Оживили мертвую бездну глаз, и стало… теплее.
— Ли-за! — услышала я предупреждающий оклик Эдмонда, но сдерживать себя больше была не в силах.
Мне, оглушенной трубным ревом взбесившегося пламени, дышать-то не забывать казалось почти невыполнимым.
— Лиза, стой!
Поздно. Грудь пронзила острая боль, и алые блики пламени в серых, хищных глазах сделались ярче, будто бы даже опаснее.
Я усмехнулась, дозволяя огню разгореться в полную силу. Нет. Он не причинит мне вреда. Это ведь мое пламя откликалось мне.
Мое пламя в Велоре.
Глава 8. На языке стихий
Дракула распрямился и возвышался теперь надо мной грозовой тучей.
Худощавое мужское лицо удивлённо вытянулось, и тонкая пелена, словно вуаль, соскользнула, истончаясь и обнажая прежние, такие знакомые и любимые черты. Узнаваемые, но измученные. Измученные усталостью и болью. До кровавых борозд исхлёстанные борьбой, что ежесекундно шла внутри тела.
— Что с тобой стало? — мысленно или вслух спросила, не понимала.
Протянув дрожащую руку, я попыталась коснуться лица, но Велор отшатнулся. Холодные, безжизненные глаза, полные звериной злобы, продолжали пристально следить за каждым моим движением, каждым поворотом головы и шевелением губ.
Я сглотнула.
Инстинкты никогда не дают сбой. Они — рудимент животного прошлого. И раз в мозгу зазвучал тревожный набат, а тело, в один миг до краёв наполнившись адреналином, отозвалось колючими мурашками, значит, впереди опасность.