Последняя любовь
Шрифт:
— Всегда есть последний из могикан.
— Вы никогда не обращались по этому поводу к врачу?
— Никогда.
— А к психоаналитику?
— Ни я, ни Лесли им не верим.
— А разве вам не нужен мужчина? — спросил я, сам поражаясь собственной наглости.
Она взяла чашку и сделала глоток.
— Еще как нужен, но я до сих пор не встретила человека, с которым бы мне захотелось быть вместе. Так было до моего знакомства с Лесли, так все и осталось. Когда мы познакомились, я решила, что Лесли мужчина для меня, но он сказал, что нужно подождать до свадьбы. Мне это показалось глупым, но мы ждали. После свадьбы мы сделали несколько попыток,
— Вы оба аскеты, — сказал я.
— Вы думаете? Не знаю. В мечтах я пылкая любовница. Я читала Фрейда, Юнга, Штекеля, но они не способны мне помочь. Странно, что я с вами так откровенна. Знаете, я никогда в жизни не посылала писем писателю. Я вообще терпеть не могу писать письма. Мне даже трудно написать собственному отцу. И вдруг я пишу вам, потом звоню. Как будто один из ваших дибуков вселился в меня. Теперь, когда вы словно вдохнули в меня новую жизнь, я вам еще кое-что скажу. С тех пор как я начала читать ваши книги, вы стали моим любовником. Вы вытеснили всех остальных.
Элизабет отхлебнула чаю, улыбнулась и добавила:
— Не бойтесь. Я пришла не за этим.
Я почувствовал, что в горле у меня пересохло, мне потребовалось усилие, чтобы справиться с голосом:
— Расскажите мне о ваших фантазиях.
— Ну, мы проводим время вместе, путешествуем. Например, в Польше по тем местечкам, которые вы описываете. Поразительно, но ваш голос в моих грезах был точно таким же, как сейчас, — как это может быть? Даже ваш акцент точно такой же. Совершенно необъяснимо.
— Любовь вообще необъяснима, — сказал я, и мне почему-то стало неловко за свой поучительный тон.
Элизабет склонила голову набок и некоторое время обдумывала мое высказывание.
— Иногда, мечтая вот так, я засыпаю, и мои фантазии превращаются в сны. Я вижу шумные города. Слышу, как говорят на идише, и, хотя на самом деле я не знаю языка, во сне я понимаю каждое слово. Если бы мне не было доподлинно известно, что все там давно изменилось, я бы поехала, чтобы проверить, насколько мои сны соответствуют действительности.
— Теперь уже не соответствуют.
— Мать часто рассказывала мне о своем отце, раввине. Она приехала в Америку со своей матерью, моей бабушкой, когда ей было восемь лет. Дед в возрасте семидесяти пяти лет женился во второй раз. Бабушке было восемнадцать лет. От этого брака родилась моя мать. Через шесть лет дедушка умер. Он оставил много комментариев к Библии. Но вся семья погибла во время оккупации, рукописи сгорели. Бабушка сохранила всего одну маленькую книжечку на иврите. Дед в свое время успел ее опубликовать. Я захватила ее с собой, она у меня в сумочке в прихожей. Хотите взглянуть?
— Конечно.
— Позвольте, я вымою посуду. Посидите здесь. Сейчас я принесу книжку, и, пока я буду мыть посуду, вы сможете ее просмотреть.
Я остался за столом, и Элизабет принесла мне тоненькую книжечку, которая называлась «Протест Мардохея». На титульном листе автор поместил свою генеалогию, и, изучив ее, я увидел, что у нас с моей гостьей действительно есть общие предки: раввин Моисей Ишерль и автор книги «Открывающий глубины». Книжечка клендвеского раввина была памфлетом, направленным против радзинского раввина реба Гершона Еноха, который полагал, что нашел в Средиземном море брюхоногого моллюска, чья секреция использовалась в древнем Израиле для окрашивания в
Элизабет терла губкой наши тарелки и чашки.
— Что там написано? — спросила она.
Непросто было объяснить Элизабет де Соллар суть разногласий между радзинским раввином и другими учеными-талмудистами его поколения, но я все-таки подобрал слова. Ее глаза вспыхнули.
— Потрясающе!
Зазвонил телефон. Я вышел в прихожую. Это опять был Оливер Лесли де Соллар. Я сказал, что позову его жену, но он неожиданно попросил:
— Подождите. Если можно, я бы хотел сказать вам несколько слов.
— Да, конечно.
Оливер Лесли начал откашливаться.
— Моя дочь, Биби, чуть не умерла сегодня. Мы с трудом спасли ее. У нас есть сосед, господин Портер, он наш друг, и вот он нашел одно лекарство, которое когда-то выписал другой врач. Сейчас она спит. Я хочу вам сказать, что моя жена больная женщина, физически и психически. Она дважды пыталась покончить с собой. Второй раз она приняла такую дозу снотворного, что ее три дня держали на искусственном дыхании. Она о вас необычайно высокого мнения и по-своему влюблена в вас, так вот, я хочу предупредить, чтобы вы ее никак не поощряли. Наш брак ужасно несчастлив, но я для нее как отец, потому что родной отец бросил их с матерью, когда Элизабет была еще ребенком. Равнодушие отца развило в ней холодность, сделавшую наше существование сплошным кошмаром. Пожалуйста, ничего ей не обещайте. Она живет исключительно в мире иллюзий. Ей нужна помощь психиатра, но она об этом и слышать не хочет. Я уверен, что вы меня понимаете и поведете себя как ответственный человек.
— Можете в этом не сомневаться.
— Она держится на транквилизаторах. Когда-то я преподавал философию, но после того, как мы поженились, мне пришлось бросить работу. К счастью, у меня богатые родители. Они нам помогают. Я столько перенес из-за нее, что мое собственное здоровье тоже пошатнулось. Она из тех женщин, что лишают мужчин потенции. Если вы — не дай Бог — все-таки свяжетесь с ней, вы можете потерять свой талант. Живи она в шестнадцатом веке, ее наверняка бы сожгли на костре как ведьму. С тех пор как мы познакомились, я верю в черную магию — естественно, как в психологическое явление.
— Я слышал, что вы пишете книгу об астрологии?
— Это она вам сказала? Чепуха! Я работаю над биографией Ньютона. Меня особенно интересуют последние тридцать лет его жизни и его религиозные убеждения. Вы, конечно, знаете, что, по Ньютону, гравитация — это божественная сила, беспримесное выражение божественной воли. Величайший ученый всех времен был еще и глубочайшим мистиком. Из того, что гравитация управляет Вселенной, следует, что небесные тела воздействуют на органический и духовный мир. Между этим взглядом и астрологией с ее гороскопами и прочим вздором — пропасть величиной в вечность.