Последняя любовь
Шрифт:
— Цветы? Мне?
— Да. И чтоб вам больше никогда не знать горя, — сказала она, переводя известное выражение с идиша на польский.
Марк взял ее за запястье и ввел в гостиную. Он поставил цветы в вазу и налил воды.
«Откуда она взяла деньги на букет, — подумал он. — Может быть, истратила последние… Будь с ней поласковее, но не вздумай подать даже малейшей надежды».
Белла сняла шляпку, и Марк в первый раз с удивлением отметил, что у нее красивые волосы: каштановые, густые,
Она села на стул и уставилась на свои ноги в темных чулках и черных туфлях. Казалось, она сама стесняется своей нелепой внешности — слишком большая грудь, огромные бедра, нос крючком, выпученные глаза.
«Нет, это не овечьи глаза, — решил Марк. — В них страх и любовь, древние, как сами женщины».
Она положила обе руки — слишком большие руки для школьницы — на свою сумочку. Марк заметил, что они заляпаны чернилами, как будто она только что вернулась из гимназии. Она сказала:
— Когда мы узнали о том, что произошло, все в классе так переживали… Другие не смогли пойти на похороны, ведь уже начинались экзамены, но так как меня не допустили… Впрочем, господин учитель, вы меня, наверное, не заметили?
— Что? Нет. К сожалению.
— Да, я там была.
— А что ты теперь делаешь?
— А что я могу делать? Вся семья разочаровалась во мне. Ужасно. Потратили на меня столько денег, а вышло, что впустую. Но, в конце концов, диплом — это еще не все. Я все-таки кое-что выучила: литературу, историю, немножко научилась рисовать. Ну, а математику мне никогда не осилить. Это точно.
— Можно быть хорошим человеком и без математики.
— Наверное. Сейчас я хочу устроиться на какую-нибудь работу, но родители говорят, что без диплома меня никуда не примут. Недавно я прочла объявление, что кондитерской требуется продавщица. Я туда пошла. Но мне сказали, что место уже занято. Они ничего не спросили о дипломе.
— У наших бабушек тоже не было дипломов, а они были прекрасными людьми.
— Верно, моя мама сама не может прочитать газеты на идише, а из меня хотела сделать врача. У меня нет способностей.
— А чего бы тебе хотелось в жизни? Выйти замуж и завести детей?
Глаза Беллы повеселели.
— Конечно, хотелось бы, да кто меня возьмет? Я люблю детей. Очень люблю. Мне даже не обязательно, чтобы это были мои собственные дети. Я могла бы выйти замуж за вдовца и растить его детей. Это даже лучше…
— А почему бы тебе не родить своих?
— Нет, конечно, это было бы еще лучше, но…
Белла умолкла. В соседней комнате пробили часы.
— Может быть, господин учитель, я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила Белла. — Я умею подметать, вытирать пыль, стирать. Все, что потребуется. Но не за деньги. Боже упаси!
— А почему ты хочешь работать на меня бесплатно? — спросил Марк.
Белла на минуту задумалась, и на губах у нее появилась улыбка. Ее глаза смотрели прямо на него — черные и горящие.
— О, ради вас, господин учитель, я готова на все. Как говорят на идише: ноги мыть и воду пить…
Марк подошел и положил руки ей на плечи. Их колени коснулись. Он спросил:
— То, что ты говоришь, правда?
— Да.
— Ты действительно меня любишь?
— Больше всех на свете.
— Даже больше, чем родителей?
— Намного больше.
— Почему?
— Не знаю. Может быть, потому, что вы, господин учитель, такой умный, а я глупая корова. Когда вы улыбаетесь, это так интересно, а когда сердитесь, то хмурите брови, и все делается так… — Она не договорила.
От нее исходило тепло, какое чувствуешь иногда, стоя рядом с лошадью.
Марк спросил:
— Я могу делать с тобой все, что захочу?
— Все.
— Например, перерезать тебе горло. — Марк сам поразился своим словам.
Белла вздрогнула:
— Да! Польется кровь, и я буду целовать лезвие.
Марк был полон желания, какого он не испытывал уже много лет, может быть вообще никогда.
«Остановись, безумец! — заклинал его внутренний голос. — Отошли ее домой!»
Вслух он произнес:
— Хорошо, я иду за ножом.
— Да.
Он пошел в кухню, выдвинул ящик буфета и взял нож. Он понимал, что все это только игра, и в то же время чувствовал, насколько это серьезно. Он вернулся с ножом. Белла сидела на стуле бледная, вся — ожидание. От нее веяло таким языческим восторгом и нетерпением, что Марк даже испугался.
Он сказал:
— Белла, ты скоро умрешь. Говори, что ты хочешь сказать.
— Я люблю вас.
— Ты готова умереть?
— Готова.
Он приставил нож к ее горлу.
— Я режу?
— Да.
Марк положил нож на стол. Он вспомнил библейский рассказ о том, как Бог приказал Аврааму принести в жертву своего сына Исаака, но ангел остановил его, воскликнув: «Не поднимай руки своей на отрока…»
Марку казалось, что все это уже было когда-то.
— Как долго ты меня любишь? — спросил он тоном врача, обращающегося к тяжелобольному. Он слышал, как лязгают его зубы.
— С самого первого дня, как вас увидела.
— Все эти годы?
— Днем и ночью.
Он стоял неподвижно, тяжело дыша. У него раздувались ноздри. Наконец он сказал:
— Но ведь ты знала, что я женат.
Белла долго не отвечала.
— Да, знала. Я навела на вашу жену порчу, поэтому она и умерла.
— Ты что, ведьма?