Последняя мистификация Пушкина

Лисунов Андрей Петрович

Что же рас­ска­за­ла им На­та­лья Ни­ко­ла­ев­на? Ду­ма­ет­ся, ни­че­го осо­бен­но­го. Сна­ча­ла бы­ла встре­ча с Дан­те­сом, а за­тем, во вре­мя его бо­лез­ни, на свет­ских рау­тах к ней стал под­хо­дить Гек­керн с рас­су­ж­де­ния­ми в ду­хе ев­ро­пей­ско­го ра­цио­на­лиз­ма: дес­кать, ма­дам, на­до оп­ре­де­лить­ся в сво­их же­ла­ни­ях - ли­бо ус­ту­пить сы­ну, ли­бо дать ему ре­ши­тель­ную от­став­ку, а не до­во­дить его до смер­тель­но­го ис­сту­п­ле­ния. Впро­чем, Гек­керн и сам не от­ри­цал факт та­ких разговоров:

Я яко­бы под­стре­кал мое­го сы­на к уха­жи­ва­ни­ям за г-жею Пуш­ки­ной. Об­ра­ща­юсь к ней са­мой по это­му по­во­ду. Пусть она по­ка­жет под при­ся­гой, что ей из­вест­но, и об­ви­не­ние па­дет са­мо

со­бой. Она са­ма смо­жет за­сви­де­тель­ст­во­вать, сколь­ко раз пре­дос­те­ре­гал я ее от про­пас­ти, в ко­то­рую она ле­те­ла, она ска­жет, что в сво­их раз­го­во­рах с нею я до­во­дил свою от­кро­вен­ность до вы­ра­же­ний, ко­то­рые долж­ны бы­ли ее ос­кор­бить, но вме­сте с тем и от­крыть ей гла­за; по край­ней ме­ре, я на это на­де­ял­ся ⁴⁰.

Так он оп­рав­ды­вал­ся пе­ред сво­им по­кро­ви­те­лем - ми­ни­ст­ром Нес­сель­ро­де – пы­та­ясь со­хра­нить ли­цо в без­вы­ход­ной си­туа­ции. Врал и пе­ре­дер­ги­вал фак­ты Гек­керн от­мен­но: в про­пасть ле­те­ла не На­та­лья Ни­ко­ла­ев­на, а сам по­слан­ник вме­сте с при­ем­ным сы­ном.

По­ло­же­ние Гек­кер­нов на­ка­ну­не но­ябрь­ских со­бы­тий скла­ды­ва­лось ху­же не­ку­да. И лю­бов­ные ин­три­ги Дан­те­са тут бы­ли ни при чем. Глав­ную роль сыг­ра­ла про­фес­сио­наль­ная не­чис­то­плот­ность по­слан­ни­ка. В од­ном из сво­их док­ла­дов ни­дер­ланд­ско­му ко­ро­лю, чей сын был же­нат на сестре Ни­ко­лая I, Гек­керн по­ве­дал о лю­бов­ных ин­триж­ках рус­ско­го им­пе­ра­то­ра. Пи­кант­ность си­туа­ции со­стоя­ла в том, что Ни­ко­лай I ста­ра­тель­но изображал из себя вер­но­го му­жа и хо­ро­ше­го семь­я­ни­на, и да­же воз­вел это в ранг на­цио­наль­ной по­ли­ти­ки. Ко­роль слег­ка по­жу­рил родственника, ис­то­рию за­мя­ли, но не­при­ят­ный оса­док ос­тал­ся. Рус­ский царь, похоже, ре­шил вы­дво­рить ни­дер­ланд­ско­го по­слан­ни­ка из стра­ны. В ар­хи­ве Зим­не­го двор­ца Н. Я. Эй­дель­ман на­шел не­сколь­ко пи­сем Виль­гель­ма Оран­ско­го к Ни­ко­лаю I, из ко­то­рых сле­до­ва­ло

что ду­эль Пуш­ки­на бы­ла лишь по­во­дом для то­го, что­бы уда­лить ди­пло­ма­та, впав­ше­го уже в не­ми­лость[41].

Гек­кер­ны че­рез сво­их влия­тель­ных дру­зей зна­ли о на­строе­нии дво­ра и го­то­ви­лись к худ­ше­му. Един­ст­вен­ным спо­со­бом из­бе­жать круп­ных не­при­ят­но­стей бы­ла же­нить­ба. За гра­ни­цу все рав­но при­шлось бы ехать, но од­но де­ло по­зор­ная от­став­ка, вы­сыл­ка из стра­ны и, как след­ст­вие, кру­ше­ние карь­е­ры Дан­те­са, а дру­гое - сва­деб­ное пу­те­ше­ст­вие, се­мей­ный от­пуск! И по­мощь мно­го­чис­лен­ных род­ст­вен­ни­ков – же­ла­тель­но при­бли­жен­ных ко дво­ру - по­зво­ля­ла на­де­ять­ся на ско­рое воз­вра­ще­ние, ес­ли не са­мо­го по­слан­ни­ка, то хо­тя бы Дан­те­са! А для Гек­кер­на это бы­ло глав­ное, по­сколь­ку сам он в этой ис­то­рии те­рял не мно­го - ему все ра­но на­шли бы хо­ро­шее ме­сто, как на­шли его по­сле ги­бе­ли Пуш­ки­на при вен­ском дво­ре. Что по­де­ла­ешь, фор­маль­но ба­рон отстаивал ин­те­ре­сы своей ко­ро­ны!

Гек­кер­ны сра­зу ос­та­но­ви­лись на мо­ло­день­кой Ба­ря­тин­ской, до­че­ри бли­жай­шей под­ру­ги им­пе­рат­ри­цы. По­на­ча­лу шан­сы Дан­те­са оце­ни­ва­лись очень вы­со­ко. Он толь­ко что по­лу­чил ти­тул ба­ро­на и пра­ва на бо­га­тое на­след­ст­во. Его изы­скан­ные ма­не­ры и яр­кая внеш­ность за­во­ра­жи­ва­ли ба­ры­шень. Ма­рия Ива­нов­на, в мар­те став­шая фрей­ли­ной, как и по­ло­же­но но­во­ис­пе­чен­ной свет­ской да­ме, за­ве­ла днев­ник. Все свои пе­ре­жи­ва­ния, свя­зан­ные с Дан­те­сом, она за­но­си­ла ту­да. По­том мно­гие за­пи­си бы­ли тща­тель­но вы­ма­ра­ны, но кое-что со­хра­ни­лось. Су­дя по все­му, вес­ной и ле­том 1836 г. княж­на яв­но пе­ре­жи­ва­ла ув­ле­че­ние ка­ва­лер­гар­дом. 13 мая она от­ме­ти­ла встре­чу с Дан­те­сом и его дол­гий взгляд при рас­ста­ва­нии, как глав­ные со­бы­тия дня.

Лет­ние за­пи­си Ма­рии Ба­ря­тин­ской, сде­лан­ные

на да­че, где не­по­да­ле­ку, близ Крас­но­го Се­ла, про­хо­ди­ли ма­нев­ры гвар­дей­цев, пол­ны упо­ми­на­ний о ба­лах с уча­сти­ем Дан­те­са и его га­лант­ном об­хо­ж­де­нии. Но ка­ва­лер­гард ста­рал­ся не один. 3 ав­гу­ста княж­на от­ме­ти­ла в днев­ни­ке, что за обе­дом:

Дан­тес с Гек­кер­ном ме­ня очень сме­ши­ли[42].

По­слан­ник, воз­вра­тив­ший­ся в мае из-за гра­ни­цы, стал по­сто­ян­но бы­вать у Ба­ря­тин­ских, вся­че­ски спо­соб­ст­вуя удач­но­му раз­ви­тию ро­ма­на.

По­ла­га­ют, что идил­лию на­ру­ши­ла На­та­лья Ни­ко­ла­ев­на. 31 ию­ля же­на по­эта вме­сте с се­ст­ра­ми впер­вые по­сле пя­ти­ме­сяч­но­го пе­ре­ры­ва поя­ви­лась на празд­ни­ке в Крас­ном Се­ле и, ви­ди­мо, не на дол­го от­влек­ла Дан­те­са. Но уже с 4 ав­гу­ста, ко­гда Ка­ва­лер­гард­ский полк пе­ре­шел в Но­вую Де­рев­ню, и центр лет­них ба­лов и уве­се­ле­ний пе­ре­мес­тил­ся на Ост­ро­ва, бли­же к да­че Пуш­ки­ных, вни­ма­ние ка­ва­лер­гар­да яв­ным об­ра­зом пе­ре­клю­чи­лось на же­ну по­эта, что вы­зва­ло жес­то­кую хан­д­ру мо­ло­день­кой княж­ны. Мно­гое из то­го, что она на­пи­са­ла то­гда, бу­дет поз­же гус­то вы­ма­ра­но ею. 17 ав­гу­ста Ба­ря­тин­ская от­ме­ти­ла, что ко­гда Тру­бец­кой и Дан­тес се­ли за ее стол, она «им не ска­за­ла поч­ти не еди­но­го сло­ва»[43].

А 6 сен­тяб­ря, в день празд­ни­ка Ка­ва­лер­гард­ско­го пол­ка, она во­об­ще от­ка­за­лась пе­ре­одеть­ся в ка­ва­лер­гард­ский мун­дир, что по при­ме­ру им­пе­рат­ри­цы сде­ла­ли не­ко­то­рые де­вуш­ки. Княж­на оп­рав­да­лась тем, что у нее не бы­ло ни­ко­го, ко­му она хо­те­ла бы ока­зать эту лю­без­ность.

Без­ус­лов­но, Ба­ря­тин­ская рев­но­ва­ла ка­ва­лер­гар­да и не бес­поч­вен­но. Но имен­но эта рев­ность и под­чер­ки­ва­ла ее не­рав­но­ду­шие к мо­ло­до­му че­ло­ве­ку. Однако, Дан­тес про­дол­жал со­блю­дать при­ли­чие, под­са­жи­вал­ся к ней, ста­рал­ся вер­нуть ее рас­по­ло­же­ние - де­лал все, что в ка­кой-то ме­ре из­ви­ня­ло его. Так по­че­му же влюб­лен­ная Ма­рия Ива­нов­на не от­ве­ти­ла ему вза­им­ностью?

В 10-х чис­лах сен­тяб­ря ка­ва­лер­гард по­се­тил го­род­ской дом Ба­ря­тин­ских и раз­го­ва­ри­вал с ма­те­рью княж­ны, по­сле че­го в днев­ни­ке поя­ви­лась сле­дую­щая за­пись:

он при­знал­ся, что он пре­дан­ный по­клон­ник кра­со­ты, что нет ма­те­ри, ко­то­рая бы­ла бы так пре­крас­на, как она, и до­че­ри оча­ро­ва­тель­нее, чем я etc. Он мне пе­ре­да­вал са­мые поч­ти­тель­ные при­ве­ты[44].

При­ве­ты…?! Вы­хо­дит, Ма­рию Ива­нов­ну не вы­пус­ти­ли к Дан­те­су!

Тут в са­мый раз вспом­нить ис­то­рию с кня­зем Тру­бец­ким, ко­то­рый за пол­го­да до это­го то­же пы­тал­ся стать же­ни­хом Ма­рии Ива­нов­ны. Пре­пят­ст­ви­ем к бра­ку по­слу­жи­ло со­мни­тель­ное про­ис­хо­ж­де­ние его ма­те­ри кня­ги­ни Тру­бец­кой. И хо­тя княж­не Ба­ря­тин­ской льсти­ло уха­жи­ва­ние од­но­го из са­мых мод­ных мо­ло­дых лю­дей, она с боль­шим удов­ле­тво­ре­ни­ем за­пи­са­ла 20 мая в днев­ни­ке:

maman вос­поль­зо­ва­лась (...) дол­го­ждан­ным слу­ча­ем, что­бы от­кро­вен­но дать ему по­нять, что не же­ла­ет его для ме­ня[45].

По­хо­же, Дан­тес до­ж­дал­ся тех же слов! Кня­ги­ня Ба­ря­тин­ская, зор­ко сле­ди­ла за мо­ло­ды­ми людь­ми, ок­ру­жав­ши­ми дочь, и вме­ши­ва­лась вся­кий раз, ко­гда на­хо­ди­ла уха­жи­ва­ние не­же­ла­тель­ным. И вряд ли здесь ре­шаю­щее зна­че­ние име­ли лю­бов­ное по­хо­ж­де­ния же­ни­хов. Ее ин­те­ре­со­ва­ла ре­пу­та­ция ино­го ро­да. Не­со­мнен­но, она уз­на­ла от им­пе­рат­ри­цы о не­при­ят­но­стях Гек­кер­нов и соз­на­тель­но от­ка­за­лась ид­ти на сбли­же­ние с семь­ей опаль­но­го са­нов­ни­ка. Об этом го­во­рит и тот факт, что в по­след­них за­пи­сях княж­ны о Дан­те­се не­из­мен­но при­сут­ст­ву­ют ссыл­ки на мать. Са­мая лю­бо­пыт­ная из них сде­ла­на 22-23 ок­тяб­ря, как раз в раз­гар «бо­лез­ни» ка­ва­лер­гар­да.