Последняя надежда. Шпионская сага. Книга 1
Шрифт:
Мне нужно было получить новые документы, выучить легенду и отправляться в Санкт-Петербург.
Альвенслебен ждал меня с нетерпением. Я не стал объяснять ему причины задержки – не хотел посвящать в подробности, касаемые Марины. Согласно документам, теперь я – гвардии майор Груздев, закончивший службу в одной из частей спецназа российской армии, награжденный боевыми медалями и орденами, по ранению вышедший в отставку. На гражданке я, естественно, начал служить в солидном охранном агентстве, и теперь направлялся работать в качестве заместителя начальника отдела безопасности в институт физики Академии наук России. Легендой этой
Как пояснил Альвенслебен, моя легенда без проблем продержится около трех месяцев. За этот срок я обязан раскрыть агента и под уважительным предлогом уволиться из института, не вызывая подозрений. Иначе не смогу пользоваться этим именем в будущем, ведь начнутся проверки, и ФСБ узнает, что институтом интересуются. Это заставит их еще серьезнее подойти к проблеме безопасности проекта. Я посмотрел на свои документы. Выглядели они не новыми, изготовлены просто великолепно. «Наверняка меня даже в список избирателей занесли», – подумал я и улыбнулся.
Что ж, задача ясна. Я не собирался проводить в Питере столько времени. Раз уж Марина должна выйти из клиники через полтора-два месяца, то за этот срок я и должен управиться.
Целый день я изучал легенду и вызубрил ее до такой степени, когда даже во сне мог бы пересказать самые незначительные детали событий, якобы произошедших за последние несколько лет.
Через три дня я прибыл в Санкт-Петербург.
Глава 19
Санкт-Петербург, ул. Бакинских Комиссаров. Институт физики Российской академии наук
14 января 2003 года, 10:00
Академик Павел Ильич Страхов, заведующий лабораторией аномалий электромагнитных полей Санкт-Петербургского института физики, слыл человеком молчаливым и сдержанным. Если и существовали люди, удостоившиеся видеть выражение каких-либо чувств на его лице, то таковых было совсем немного. Обращаться к нему с личными вопросами и просьбами считалось абсолютно бесполезным: неслужебных проблем академик не признавал. Поэтому подчиненные академика и прозвали его «Пашей Бесполезным».
Каждый новый сотрудник лаборатории – а новичков, несмотря на широкий спектр разрабатываемых в институте проблем, принималось немного, – в течение года-полутора неизбежно приходил к пониманию общеизвестной для старожилов истины: у завлаба что-либо просить, пытаться доказывать или инициировать бесполезно. Настроение у Павла Ильича, как правило, было плохим, и просьбы, наивно извлекаемые на свет, скользили по его ушной поверхности, не проникая внутрь. Исключение составляли редкие эпизоды, когда Павел Ильич предполагал, что проситель может быть полезен ему лично. Работать с ним – настоящее счастье, как считал Паша Бесполезный, и обычно вел себя в соответствии с этим нетривиальным тезисом.
Сегодня же весь его облик – смутная полуулыбка и светящиеся глаза – выдавали относительно хорошее, а может быть, даже и радостное настроение. Павел Ильич важно восседал в массивном кресле в своем огромном, обставленном на старинный лад кабинете. С утра позвонил заместитель губернатора Николай Рассомахин, приятель еще со студенческих лет, и попросил о небольшом одолжении, с просьбой о котором к нему в свою очередь обратился не кто-нибудь, а сам генерал Кушнеренко, заместитель начальника военного округа.
Речь шла не о пустяке, конечно, но и не о чересчур большом одолжении: один из офицеров войск специального назначения после какой-то особо сложной операции и полученного ранения вынужден был оставить армейские ряды и начал работать в охранном агентстве. Рассомахин просил помочь устроить офицера на руководящую должность в охране института. Страхов всегда лично отбирал сотрудников, как в лаборатории, так и во вспомогательные службы, и к слову «протекция» даже во времена Советской власти относился отрицательно. Но здесь случай особый: вот уже почти год, как директор института серьезно болен, и Страхов исполняет его обязанности. Не сегодня завтра придется решать вопрос об официальной замене руководителя института, и кто, как не Страхов, подходит на высокую должность? Это понимают все, включая конкурентов, претендующих на высокий пост. Но чиновники могут решить не в пользу имени ученого и его организаторского таланта, а остановить свой выбор на том кандидате, чья поддержка окажется мощнее. Подобное уже случалось, и этого академик Страхов опасался более всего.
Сколько к нему в свое время обращалось с разными просьбами – не перечесть! Он всегда принимал на работу только тех, кто был достоин работать рука об руку со специалистом такого масштаба, как он. Зато и коллектив у него – один специалист лучше другого! Поток заказов от армии только за последние пять лет вырос почти в два раза, и это в нелегкое для страны время. Однако по части личных связей он далеко не продвинулся, нет… В ученом мире – да, конечно, что и говорить, среди генералитета тоже, конечно, имя не последнее… Но вот среди чиновников и аппаратчиков… Нет, здесь похвастаться особо нечем… Рассомахин – единственная серьезная величина в списке тех, с кем можно говорить, не утруждая себя намеками. Но и это не приобретение, а Богом данное везение.
Звонок пришелся как нельзя кстати. Конечно, он возьмет к себе этого вояку – как его там… Груздева. Возьмет, даже без особой проверки, и поможет всемерно, если только тот не полный кретин. Ведь Рассомахин намекнул, что не просто просит о трудоустройстве, а есть подозрение об утечке информации из стен института, и Груздев должен будет это проверить.
Страхов нажал кнопку Интеркома и привычно властным тоном распорядился:
– Галина Петровна, как только позвонит майор Груздев, назначьте ему встречу в тот же день.
– В тот же день? – проработавшая со Страховым не один год секретарша не смогла скрыть удивления.
– Да-да, в тот же день…
Гвардии майор запаса Груздев, то есть я, позвонил через день, и встречу с академиком Страховым мне назначили уже завтрашним утром. Что я и сделал.
Институт находился неподалеку от Выборгского шоссе. Достаточно крупный комплекс, состоящий из восьми корпусов, представлял собой огороженный высоким забором закрытый городок с целым набором систем автономного обеспечения. Еще с советских времен институт работал на оборонную промышленность, что, видимо, продолжал делать и при новой власти. Судя по размаху и величине антенн, видных издали, институт был неплохо защищен от радиоэлектронной разведки. Пропуск ждал меня в контрольно-пропускном пункте, но любому человеку, не работающему в этом учреждении, передвигаться по территории без сопровождения запрещалось, и поэтому из офиса Страхова за мной прислали лаборанта. Получив карточку, я убедился, что это не просто пропуск, а электронная карта, каждую секунду показывающая, где именно я нахожусь. Даже незначительное изменение разрешенного мне пропуском маршрута передвижения автоматически включит сигнал тревоги. Что ж, мудро, ничего не скажешь. Мы прошли еще через один контрольный пункт при входе в здание, где находился кабинет моего будущего начальника, и меня провели к нему сразу же. Зная его характер и прозвище «Паша-бесполезный», я мог только удивляться уровню полученной протекции.