Последняя ночь на Извилистой реке
Шрифт:
Джо не смел поднять на деда глаза.
— Друзья пивных фургонов, — повторил повар.
— Мне домой пора, — сказал Макс и спешно ретировался с кухни.
— Вашего сына и того мальчика я встречал и в Городском парке. Тоже на велосипедах. Несколько раз говорил им, чтобы ни в коем случае не ездили по Дубьюк-стрит. Гораздо безопаснее ехать по мосткам за зданием студенческого союза. А дальше — выезжать в район Хэнчера и катить вдоль реки… Что, скажешь, это намного дальше? К зоопарку есть более короткий путь? — спросил
Джо молча кивал, понимая, что их с Максом застукали.
На следующий день, ранним утром, когда Юн еще спала, а И Ин не вернулась с ночного дежурства в Больнице милосердия, Дэнни вошел в комнату сына и некоторое время стоял, оглядывая это «пивное святилище». Затем он легко потряс Джо за плечо.
— Вставай.
— А не рано ли в школу? — зевая, спросил мальчик.
— Возможно, сегодня ты туда вообще не пойдешь. Я позвоню и скажу, что ты себя неважно чувствуешь.
Еще пару дней назад такое предложение обрадовало бы Джо. Сегодня оно его насторожило.
— Со мной все в порядке. Я могу идти в школу.
— Вставай и одевайся. С тобой, Джо, не все в порядке, — возразил отец. — Ты мертв. Ты уже умер.
Не позавтракав, они покинули дом и пошли пешком в сторону Маскатайн-авеню. Даже в утренние часы на ней всегда было оживленное движение. Улица переходила в Айова-авеню, посередине которой тянулся бульвар, разделяя проезжую часть.
Когда Джо был совсем маленьким, Дэнни и Кэти жили на Айова-авеню в доме на две семьи и постоянно жаловались на шум уличного движения. Но уже тогда жилье в этих местах стоило дороже квартир в других местах. (В особенности неугомонный многоквартирный дом, именуемый «женским клубом»; он был ближе к кампусу и центру города. Студенты выпускных курсов и состоятельные младшекурсники предпочитали жить не в общежитиях.) Осенью семьдесят третьего, когда Дэнни оказался на Айова-авеню со своим подросшим сыном, внешне эта улица почти ничем не изменилась. Однако аренда жилья существенно выросла, и теперь здесь селились университетские преподаватели: младшего и частично среднего звена.
— Так это улица, где вы жили с мамой? — спросил Джо, когда они шли по Айова-авеню в сторону центра.
— Где мыжили с мамой. Да, это она.
Их дом стоял между Гилберт-стрит и Джонсон-стрит, пересекавших Айова-авеню. Дэнни узнал этот двухэтажный дом. Тогда клиновидные отделочные доски, которые покрывали стены и крышу, были бледно-желтого цвета. Они с Кэти и малышом жили на первом этаже. С тех пор дом перекрасили в серый цвет. Похоже, теперь оба этажа занимала одна семья.
— Вот этот, серый? — спросил Джо.
Должно быть, нынешние обитатели дома еще сильнее страдали от шума. Поток машин, несущихся к центру города, заметно возрос.
— Да, серый, — коротко ответил Дэнни.
Он повернулся к дому спиной. За шесть лет деревья на
— Дед говорил, ты не любишь Айова-авеню и стараешься не ездить по ней.
— Это так, Джо.
Они стояли плечом к плечу и смотрели на едущие машины.
— В чем дело? Я что, наказан? — спросил Джо.
— Нет. Ты не наказан. Ты уже мертв.
Дэнни махнул в сторону проезжей части.
— Ты погиб вон там, на дороге. Это было весной шестьдесят седьмого года. Тебе тогда было всего два годика, и ты еще не мог обходиться без подгузников.
— Меня сбила машина? — спросил Джо.
— До сих пор удивляюсь, почему она тебя не сбила, — ответил отец. — Но если бы ты погиб под колесами, меня бы тоже не было в живых.
За рулем машины, ехавшей по противоположной стороне, сидела И Ин. Она возвращалась с ночного дежурства и видела Дэнни и Джо, стоящих на Айова-авеню. Мимо них проехал коллега Дэнни по Писательской мастерской, поэт Марвин Белл [157] . Он просигналил в знак приветствия, но ни отец, ни сын этого даже не заметили.
Быть может, Дэнни и Джо вовсе не стояли на тротуаре, глядя на машины: возможно, они находились не в осени семьдесят третьего, а в весне шестьдесят седьмого. Во всяком случае, писатель Дэниел Бачагалупо, еще не взявший себе псевдоним, был там. Дэнни часто казалось, что он вообще не покидал того времени.
157
Марвин Белл (р. 1937) — американский поэт, первый лауреат штата Айова в области поэзии. Долгие годы активно преподавал в Писательской мастерской, почетным преподавателем которой является и поныне.
А в ресторане «Авеллино» Лоретта принесла писателю первое блюдо из тех, которыми сегодня намеревался удивить его отец. Это был сатай из говядины в арахисовом соусе, приготовленный по рецепту Агу. Говядину повар зажарил на деревянных шампурах. В качестве жидкой панировки Тони Эйнджел использовал смесь из креветок, стеблей фасоли и спаржи. Сатай полагалось есть деревянными палочками. Лоретта их принесла, но не торопилась передавать писателю.
— Не помню, ты умеешь ими есть? — спросила она.
(Писатель знал, что она лукавит.)
— Конечно умею.
Лоретта по-прежнему не отдавала ему палочек.
— А знаешь что? Ты слишком много времени проводишь в одиночестве, — сказала она.
— Да, я слишком много времени провожу в одиночестве, — повторил за ней Дэнни.
Легкий флирт — это все, что они оба себе позволяли. Мысль вступить в интимные отношения их ужасала. Наверное, потому, что оба знали об интимных отношениях между поваром и Селест.