ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА
Шрифт:
– Это зависит от обстоятельств, - проговорила Анна, как будто мысленно взвешивая возможности «за» и «против».
– Боб
слишком нравится самому себе. И полагает, что должен нравиться всем остальным. Особенно женщинам...
– Так стоит ли подставлять ему спину? Если мы окажемся в темной комнате один на один...
– Я бы не стала испытывать судьбу, - прошептала Анна.
Чуть позже Анна сказала о Бобе:
– Нарциссизм, усугубляемый чрезмерными собственническими амбициями по отношению к своим сексуальным
партнерам.
– Это звучало как диагноз психиатра, и Анна пояснила свою мысль: - Он хочет, чтобы все его женщины хранили
ему верность. А он мог бы спать с кем попало... Впрочем, я никогда не считала себя его женщиной.
– А он?
– уточнил я.
– Да, это проблема, - вздохнула Анна, - но все-таки не главная в данный момент.
Тут она была права. Главной проблемой этого дня было узнать, сумел ли «нарцисс-собственник» произвести должное
впечатление на людей Гиви в баре возле железнодорожного вокзала. Мы заставили Боба надеть турецкую кожаную куртку и
вынуть серьги из ушей.
– Теперь от тебя не будут шарахаться, - сказала Анна, закончив работу по перевоплощению Боба.
– И, пожалуйста,
разговаривай соответственно...
– Я, бля, - сказал Боб, - знаю, бля, какой базар вести... Столкуемся с пацанвой.
– Очень натурально, - оценил я.
– Может быть, тебе поменять профессию? С твоими талантами тебя примут с
распростертыми объятиями. Тот же Гиви...
– Не наезжай на меня, падла, - вежливо попросил Боб.
– А то размажу...
И он уехал. А мы поехали ко мне на квартиру.
Гарик сдержал свое слово, и наряд милиции еще три дня назад застукал двоих стриженых лбов в джипе неподалеку от
моего дома. Но после того, как было опубликовано официальное сообщение о раскрытии ограбления «Европы-Инвест», у
людей Гиви пропали мотивы гоняться за Сидоровым и его знакомыми.
Во всяком случае, у подъезда было чисто. Сначала это обнаружила Анна, а пару минут спустя в этом убедился и я,
покинув салон «Ягуара».
Мы поднялись наверх. Анна бросала по сторонам настороженные взгляды, а я думал о странности этой
наконец я возвращаюсь домой, достаю ключи от квартиры, мельком смотрю на Ленкину дверь...
Только радости при этом я не чувствовал. Была усталость, напряжение, ожидание скрытой опасности, но радости не было.
Ничего еще не кончилось, и ноша по-прежнему заставляла меня сутулиться.
А карман плаща оттягивал «люгер». С полной обоймой.
Я вставил ключ в замочную скважину, а сам шагнул в сторону, чтобы стоять не перед дверью, а перед стеной коридора.
На случай, если кто-то продырявит мою дверь выстрелом изнутри. Анна одобрительно кивнула. Ее куртка расстегнута.
Но никто не поджидал нас в засаде. Мы вошли, я скинул ботинки, повесил плащ и повалился на диван.
– И правда, отдохни, - сказала Анна.
– Я буду поддерживать связь...
Странно она выразилась: «буду поддерживать связь». С кем? Со мной? Или с Бобом? Весь вопрос в том, какая связь
окажется прочнее.
Потом я уснул. И проснулся, когда за окном было темно. Наступала нрчь, время любовников и убийц.
Как раз для меня и для Анны.
Она не зажигала свет и мелькнула словно тень на стене. С ног до головы она была одета в черное: водолазка, джинсы,
кроссовки.
– Вставай, - прошептала она.
– Боб уже сработал. Он звонил.
– Какие новости?
– пробормотал я, пытаясь разлепить веки.
– Хорошие. Боб получил по морде.
– Это действительно хорошая новость, - согласился я и, скатившись с дивана, пополз в ванную. Здесь я нащупал кран
холодной воды, открутил его и брызнул себе в лицо пригоршню прохладных капель. Этой малоприятной процедурой остатки
сна были изгнаны.
– Как ты себя чувствуешь?
– услышал я голос Анны, хотя сама она оставалась невидимой. Я пошел на звук, вытянув
влажные руки, и нащупал ее голову на уровне моих бедер: Анна сидела на полу, скрестив ноги. Я тяжело опустился рядом.
– Я спросила, как ты себя чувствуешь, - напомнила Анна.
– Ты готов?
– Всегда готов, - прошептал я, но тут вспомнил, что мой «люгер» остался в плаще. Опять получилось, что я переоценил