Последняя обойма
Шрифт:
— Спасибо, утешил! — недовольно прогундел Олег и, опрокинув на себя тазик с водой, пошел одеваться…
Что рассказанное про Димарика было правдой, а что ротный по ходу рассказа придумывал сам, так и осталось нераскрытой тайной.
Казалось, этот день не закончится никогда.
Едва они вышли из бани, примчался посыльный по штабу.
— Товарищ майор, Вас к комбату, срочно! — посыльный уже вознамерился бежать обратно, но был остановлен обратившимся к нему Гордеевым.
—
— Подрыв в первой группе, — ответил посыльный и растворился в сгущающихся сумерках.
— Всё, ясно, приплыли, туши фонарь, берите вёсла… — Атясов взъерошил рукой мокрые после бани волосы.
— Я-то, дурак, думал, день заканчивается, а он ещё только начинается, — по-философски рассудил командир роты и, повернувшись к шедшему чуть сзади Кузнецову, отдал команду:
— Экипируй группу, со мной выезжаешь ты.
В том, что выезжать на эвакуацию раненого кому-никому, а придется, не сомневался никто.
— Есть! — совсем по-уставному ответил Олег и ускорил шаг. Когда он вошел в палатку, большая часть бойцов уже спала.
— Дежурный! — крикнул он. И не дождавшись ответа, рявкнул: — Четвёртая группа, подъем! Тревога!
И чтобы сразу расставить все точки: — В первой группе подрыв, выезжаем на эвакуацию. Живо, подъем! Дежурный, блин! Дежурный!
Из дверей, ведущих на плац, выскочил взъерепененный дежурный — сержант контрактник из столь неудачно начавшей своё БЗ первой группы.
— Я, товарищ старший лейтенант!
— Оружейку, живо! Четвертая группа, пошевелись! — поторопил Кузнецов, услышав, как в парке заворочалась техника. — Гудин, быстро за граниками. Есин — ночные бинокли.
— Тащ старш лейтенант, мины получать? — глотая слова, уточнил напяливающий на себя штаны, Киселёв.
— Нет, мы ночевать там не собираемся, заберём раненого, и назад. Живее, мужики, живее! — торопил бойцов Олег, прекрасно понимая, что едва ли выигранная им минута может иметь какое-либо значение.
— Командир, а кто подорвался? — получая пулемет, поинтересовался уже полностью одетый Димарик.
— Не знаю! — недавняя злость еще не прошла, но понимая, что эта злость — не что иное, как обыкновенное ребячество, Кузнецов попытался её запрятать куда подальше. — Ротный придет, скажет, он сейчас у комбата.
— Ясно, — Маркитанов вышел из оружейки и уже неспешно принялся одевать на себя видавшую виды разгрузку.
— Получайте оружие, живее! — вновь поторопил Олег, глядя, как тяжело взбадриваются расслабившиеся после выполнения боевого задания разведчики.
Когда большая часть бойцов уже получила оружие, в палатку ввалились полностью экипированные радисты.
— Командир, мы прибыли! — доложил вошедший первым Кошкин.
— Хорошо! — кивнул старший лейтенант, и только тут понял, что в суете забыл послать за ними дневального.
— Командир! — Кошкин поправил на голове наушники. — Димарик сказал новый аккумулятор поставить, а запасные аккумуляторы не брать, ну мы поставили. Всё правильно?
— Хорошо, — снова повторил Кузнецов и покосился на как ни в чём не бывало напяливающего свою панаму Димарика. «И когда только успел», — подумал Олег и, шагнув в оружейную комнату, ухватился за цевьё своего автомата…
Одинокий «Урал» в сопровождении такого же одинокого БТРа мчался по улицам пустынного городка. Промозглый ночной ветер морозил мокрые волосы восседавшего на броне Гордеева. Он зябко поежился, поплотнее запахнул расстегнутый ворот горки и натянул по самые уши кожаную с меховой оторочкой шапочку. Они проскочили центральную улицу, промчались мимо недавно построенной мечети, прогромыхали по висевшему над рекой мосту и, повернув налево, покатили дальше.
— Наблюдать! — скомандовал майор разместившимся на броне разведчикам, когда они, вырвавшись из города, покатили по пустынной проселочной дороге, окруженной с обеих сторон густыми насаждениями.
— Кошкин, связь с первой группой! — приказал Гордеев, когда стиснутая посадками часть асфальтовой ленты осталась позади, и они начали въезжать в очередной населённый пункт.
— «Сокол» — «Мавру», «Сокол» — «Мавру», приём!
— «Сокол» для «Мавра» на приеме.
— Давай сюда, — ротный протянул руку, забирая у радиста гарнитуру радиостанции.
— Старшего мне, приём! — придерживая рукой наушник, потребовал Гордеев.
— Для кого? Приём! — радист на том конце эфира оказался чересчур дотошным.
— Для «Ястреба», чёрт тебя подери! — пытаясь перекричать встречный ветер, зло проорал ротный. — Трегубов, живо старшего! — и отпустив тангенту, уже в окружающее пространство: — Придурок…
Услышав слово «Ястреб», радист группы Иволгина даже не стал заглядывать в таблицу. Позывной ротного знали все.
— Старший «Сокола» на приёме для «Ястреба», приём! — Прямо курятник какой-то, услышав голос старшего лейтенанта Иволгина, подумал Гордеев, но улыбаться собственной хохме не хотелось.
— Скинь мне ещё разок свои координаты, приём, — постоянная болтанка прыгающего на рытвинах БТРа заставили майора надеть наушники как положено. — Кошкин, записывай… — затем, посмотрев на подпрыгивающего на башне радиста: — Запоминай, Х…. У…, и уже в микрофон: — Виктор, куда сможешь вынести раненого? Приём.
В наушниках что-то неразборчиво буркнуло.
— Повтори ещё раз, не понял! — ротный замолчал в ожидании ответа. — На пересечении тропы и ручья? Понял. Оставайся на связи, я сейчас посмотрю карту и скажу, сможем ли мы туда подъехать…