Последняя обойма
Шрифт:
Колонна, состоявшая из одного «Урала» и БТРа, проскочила селение и теперь, выбравшись за его пределы, катила по открытому со всех сторон лугу.
— Стой! — нагнувшись к водителю, прокричал Гордеев.
Сидевший за рулём сержант Бражников отреагировал мгновенно: майора кинуло вперёд, всей грудью приложив об открытую крышку люка, а оседлавший башню радист лишь в последний момент успел ухватиться за пулемётный ствол, и только таким образом удержался и не полетел на спину ротного. Полулежавшего на корме пулемётчика буквально протащило. Автоматчикам повезло больше: их лишь прижало к прикрученным на броню ящикам.
— Чёрт! — выругался Вадим, но винить можно было только самого себя: как команда отдаётся, так она и выполняется. Нечего было орать так, будто сейчас перед носом пролетит вражеская граната.
Гордеев потёр ушибленную грудь, спрыгнул на землю, достал из разгрузки карту, развернул ее, затем вынул из наплечного кармана маленький фонарик и, присев у колеса, нажал кнопку включения. Тоненький луч скользнул по условным обозначениям, высветил координатную сетку и пошёл дальше. Цифры координат помнились отчётливо, помощь Кошкина не требовалась, и Гордеев, быстро найдя на карте требуемую точку, мысленно представил себе маршрут движения.
Со скрипом открылась и закрылась тяжелая бронированная дверь «Урала». Майор услышал чьи-то шаги, они приближались.
— Вадим, — голос принадлежал старшему лейтенанту Кузнецову, — почему стоим?
— Туда нам не проехать, — тихо произнес, то ли разговаривая с самим собой, то ли отвечая Олегу, ротный.
— Куда? — снова спросил ничего не понимающий командир группы.
— Ах, да, — спохватился Гордеев. — Я же связь без тебя качал! Тогда ввожу тебя в курс дела. Иволгин предлагает вынести раненого вот сюда, — палец ротного коснулся кусочка карты. — Но нам туда не проехать. Если он потащит его дальше, то, можно считать, что боевое задание будет сорвано.
— А если пойти им навстречу? — высказал своё предположение Кузнецов.
— Собственно, мы так и поступим. Я возьму две тройки и по руслу реки дойду в заданную точку, а ты со второй половиной группы останешься на охране техники…
— Ну, уж нет! — запротестовал старший лейтенант. — За раненым пойду я сам!
— Олег, не ершись! Я здесь уже бывал, — попытался урезонить его Гордеев, но Кузнецов не собирался сдаваться.
— Почему постоянно кто-то что-то делает за меня?
— Хорошо, иди, — внезапно согласился Гордеев, вовсе не горевший желанием лазить по ночному лесу, а тем более по простреливаемому со всех сторон руслу реки. Он, считавший долгом поступать согласно велению совести, в последний момент представил себя вновь молодым неопытным лейтенантом, не смеющим ответить командиру на не справедливую взбучку, и уступил…
Пока Олег разглядывал карту, Вадим вышел из-за брони и, с удовольствием вдыхая вечерне-ночной воздух, оглядывал окрестности. Справа от остановившейся колонны чернел подковообразный, уже почти заросший травой овраг. Слева расстилалась истоптанная копытами коров травяная луговина, бравшая свое начало от оврага и где-то уже на пределе видимости переходившая в низкорослый молодой подлесок. А впереди, на постепенно поднимающемся к горизонту плато виднелись едва-едва угадываемые на чёрном фоне неба, только ещё более чёрные вершины деревьев, а над ними просыпающиеся от дневного сна звёзды. И прямо туда, к звездам, разделяя плато на две неровные половины, тянулся такой же черный, как и всё окружающее пространство, «ирокез» одинокой посадки.
Постояв так с полминуты, Гордеев развернулся, на мгновение зажмурившись от света огней до того находившегося за спиной посёлка и, шагнув ко всё еще разглядывающему карту Кузнецову, спросил:
— Всё запомнил?
В темноте было не видно, как Олег кивнул, но по протянутой карте майор понял, что всё, но на всякий случай поинтересовался:
— Ты карту с собой взял?
— Да, — коротко и ясно.
— И джипиес?
— Вадим, в конце концов, я что, пацан, что бы меня на такие вещи проверять?
— Охланись! — грубо одёрнул его ротный. — И не такие, как ты, «демоны войны» умудрялись прокалываться. И потому запомни раз и навсегда: лучше три раза уточнить до, чем один раз вспомнить после.
— Взял я джипиес, взял, — уже не так нервно ответил Кузнецов. И чтобы хоть как-то сгладить свою вину, спросил: — Что, трогаем?!
— Трогаем! — согласился Гордеев. — Только сперва откроем дверцы кузова. — И уже хотел шагнуть в направлении «Урала», но передумал. — Сам справишься, а заодно объяснишь бойцам их действия. Со мной остаётся вторая тройка ядра. И не спорь! Мне хватит, тут и так набирается восемь рыл. Куда больше! Машину поставишь с правого бока БТРа. Старший тройки пусть находится в кузове, двое оставшихся сразу же бегут ко мне. При высадке не разговаривать! Связь с тобой будем держать через радиостанцию брони. Всё, давай топай, и пошустрее там! — ротный кивнул в сторону виднеющегося на горизонте леса…
Колонна, ревя моторами, свернула налево, и по давно уже не езженной дороге въехала в каменистое речное русло. Метнувшийся из-под фар заяц исчез так же неожиданно, как и появился. А буквально метров через пятьдесят из прибрежных кустов выскочил и, расплескивая воду копытами, побежал впереди брони напуганный, ослеплённый светом и не знающий, куда спрятаться, годовалый кабанчик. Наконец он метнулся в сторону и исчез в узкой полоске тени, падающей от нависшего над рекой берега. Шурша шинами, гоня впереди себя отражающуюся от высоких берегов звуковую, урчащую волну, колонна медленно втягивалась в окаймлявшие реку, покрытые лесом скомканные древним катаклизмами одеяла хребтов. Гордеев уже давно приказал потушить фары, и машины двигалась почти на ощупь. БТР шёл вслед за едва видимым светом подфарников, «Урал» — ориентируясь на черную тушу скрипящей по камням «восьмидесятки». В темноте бронетранспортёр едва не напоролся на здоровую, тянущуюся с берега на берег и перегораживающую реку трубу давно уже никому не нужного водозаборника или еще какой хрени.
Броня срежанула тормозами и остановилась.
— Ёкарный бабай! — если у Гордеева и были ещё какие мысли, то все нецензурные. Он предполагал, что они не смогут добраться на технике до нужного квадрата, но не думал, что это случиться так скоро. Он вытащил джипиес и снял координаты. До намеченной им точки рандеву оставалось почти две тысячи метров. Две тысячи метров по выскальзывающей из-под ног гальке с раненым на руках, это не то, что хождение по ровному асфальту. К тому же, каждую минуту и каждую секунду берега могли полыхнуть огнём и выбросить рой сметающей все на своём пути стали. Понимая это, ротный не выдержал и выругался. И так всё не к чёрту, а теперь ещё эта преграда…
— Попробуй, надави на неё колёсами! — Он надеялся, что старая труба, гнившая здесь неведомое количество лет, не выдержит и сомнется под многотонной тяжестью БТРа, но, увы. Трубоукладчики постарались на совесть, заложив в неё едва ли не десятикратную прочность, ведь она должна была выдерживать удары разбушевавшейся весенней воды, плывущих с ревущими потоками деревьев, поднимаемых со дна и бросаемых в неё каменных глыб. Она выдержала, а вот «восьмидесятка», с разбегу взгромоздясь на неё передними колёсами, едва не застряла. Еле-еле удалось, раскачивая корпус, сдёрнуть её обратно. Ругаясь, водитель откатил БТР и, встав правым бортом под прикрытие грузовой машины, заглушил двигатель…