Последняя обойма
Шрифт:
Маркитанов повернулся в его сторону, смерил снайпера с ног до головы своим пронзительным взглядом и выдал:
— Белку в глаз? Запросто! — После чего Димарик сделал паузу и довольно улыбнулся: — Какая-никакая дробинка, а попадёт.
Мгновение тишины и всеобщий хохот. «Клоун», — с какой-то непонятной для себя теплотой подумал Кузнецов и вновь погрузился в свои мысли. Полтора месяца командировки остались позади, а ничем особенным пока отличиться ему не удалось. И хотя Олег не слишком надеялся совершить что-то уж слишком выдающееся, но заслужить свой орден хотелось. Так что на Б\З, в бой, Кузнецов рвался, не было желания только подлететь на мине и оставить свою лапку где-нибудь в горах Ичкерии. Мины, пожалуй, были единственным, чего он опасался на этой войне. Нельзя сказать, чтобы Олег слишком уж их боялся, но каждый раз, когда им на пути попадались разбросанные где ни поподя ПФМки или расставленные на пути замыкатели, у него в груди невольно что-то съеживалось, хотелось стать меньше и невесомее. Слава богу, четвёртой группе первой роты пока везло. И не о результатах речь, хотя кроме убитых боевиков (агентура дала подтверждение трёх трупов), схрона с продовольствием, тайника с боеприпасами имелся ещё и большой объем разведданных, а о собственных потерях. Если не считать временно выбывшего из строя с разрывом связок Щукина, у Кузнецова их не было. Увы, в большинстве групп подобным везением похвастаться не могли. И опять же зачастую результаты их боевой деятельности были весьма впечатляющими — многие превосходили результат Олега и по уничтоженным боевикам, и по обнаруженным тайникам, но редко кому удалось избежать подрывов и ранений личного состава. Особенно не везло соседней роте. В первой группе подрыв, в четвёртой — раненый, в третьей — два подрыва, во второй — подрыв и два раненых, один из них тяжёлый. Олег надеялся, что ему и дальше будет везти, но уверенности в этом не было. Он закончил чистить свой автомат, отложил его в сторону и обратился к завершающим чистку разведчикам.
— Ещё раз напоминаю: командиры отделений проверяют оружие на наличие загрязнений. После этого оружие предоставляется мне, и если я обнаруживаю гарь, то чистит его уже командир отделения. Ясно? Вопросы есть?
Вопросов не было, а чистка продлилась еще на добрых полчаса.
После того, как оружие было осмотрено придирчивым командирским взглядом и сдано в оружейную комнату, Кузнецов дал своим бойцам разрешение на отдых. Но отдыха, в смысле сна, не получилось. Соседняя рота предложила, (с легкой руки замполита майора Бакланова), провести мини-турнир по мини-футболу: две команды одной роты играют с двумя командами другой роты, а те, кто набрали наибольшее количество очков, соответственно, и играют финал.
Предложение было принято, и началась игра. По общей договоренности, в качестве приза проигравшие покупали команде победителей — для личного состава — две упаковки сока, для офицеров и прапорщиков — упаковку пива. Договор был скреплён крепким рукопожатием командиров рот, и игра началась…
Увы, турнир они проиграли. То ли сказалась накопившаяся и всё еще не исчезнувшая усталость, (соседи пришли с Б\З на одни сутки раньше), то ли команда второй роты действительно оказалась сильнее. Во всяком случае, в финале команд первой роты не было. Малость поругавшись на не сумевших добиться победы бойцов и немного посетовав по поводу упущенного приза, офицеры разошлись по палаткам. О том, что еще предстояло покупать соседям ящик спиртного, как-то не думалось: на сок бойцы будут сбрасываться сами, а пиво всё равно собирались пить вместе. Так что на самом деле проигрышу никто не огорчился, а зрелище получилось, так что в выигрыше остались все.
Вечерняя поверка уже прошла. До предписанного уставом отбоя оставалось ещё сорок минут, но, как назло, вырубился дизель, и теперь вся палатка потонула в темноте. Кто-то достал фонарики, кто-то зажег специально для этого случая приготовленные свечи. Естественно, ни о каком ди-ви-ди не было и речи. Вот в соседней роте у контрактников был портативный ди-ви-ди проигрыватель, работающий от аккумуляторов, и им эти отключения были по барабану. Димарик соседям даже немного позавидовал, и от нечего делать стал перебирать содержимое своего рюкзака. Вынул и положил на кровать дополнительные, не помещавшиеся в разгрузке ленты, десятка полтора оставшихся от предыдущих пайков пакетиков чая, порванную в нескольких местах клеёнку, аккуратно сложенную плащ-палатку, теплый свитер и синтепоновые штаны, две пары носков, четыре запасных батарейки к фонарику, старый, с разбитым стеклом компас, три пачки галет, скрученные и сложенные в пакет сапоги-чулки.
— Дим, а зачем ты постоянно таскаешь их с собой? — Гудин, лениво потянувшись, сел на своих нарах и ткнул пальцем в лежавшие на спальнике чулки.
— Ну — у — у… — неопределенно протянул Маркитанов и пожал плечами. — Сыро там, например, будет, или что еще… река разольётся…
— Понял, не дурак. В чём-то ты, конечно, прав, но таскать их с собой всё время! — Гудин покачал головой. — Нафик, нафик! — А потом продолжил: — Это только в кино герой от нечего делать залазит в воду, а потом в мокрой одежде и, главное, в обуви вершит великие деяния. Придурки! У нас каждый идиот знает: всегда, когда есть возможность, лучше раздеться, а перейдя водную преграду, одеться вновь.
— Угу! — думая о чём-то своем, согласился Димарик. Затем поднялся, прошел к выходу, выйдя на улицу, вытряхнул из рюкзака скопившиеся там крошки, чем вызвал недовольный взгляд стоявшего под грибком дневального и, вернувшись на своё место, стал складывать вынутые пожитки обратно. Пакетики чая, галеты и носки положил в боковой кармашек, на самое дно РРки сунул старый, трёхметровый кусок полиэтиленовой плёнки, скрученные чулки стоймя, (что бы было удобнее достать), поставил с правого бока РРки, слева от них упихал свитер и штаны, на всё это положил сложенную несколько раз плащ-палатку и уже поверху разложил четыре пулемётных ленты.
Вот и всё! — Маркитанов довольно потер руками. — Теперь останется только уложить пайки и можно топать.
— А ты уже на Б\З собрался! — заметил, усмехнувшись, Гудин и, встав на пол, начал неторопливо раздеваться.
— Ну, так послезавтра и выходим… — Димарик подхватил рюкзак и, прогнувшись назад, сунул его чуть дальше изголовья.
— С чего ты взял? — недоверчиво покосился на Димарика Гудин.
— Да мне пацаны со штаба сказали, — ответил Маркитанов, имея в виду штабных писарей Влада Говоркова и Сеньку Ерохина.
— А-а-а, ну раз так, — покорно согласился Виктор. Писари обычно знали о планах вышестоящего начальства больше офицеров — группников.
— Эй, чья зажигалка? — из тьмы нижнего яруса нар выглянуло едва угадываемое лицо Киселёва.
— Если работает, то моя, — отозвался Маркитанов.
В темноте вспыхнула оранжевая вспышка.
— Ну, вот видишь, — Димарик лениво потянулся и вытянул вперёд руку. Сапёр взглянул по сторонам: других претендентов на «средоточие искромётного огня» не было.
— Держи! — ещё не спавшие разведчики видели, как в неярком свете свечей сверкнула оранжевая искра. Квадратик зажигалки, миновав подставляемую ладонь, шлепнулся на деревянную поверхность пола и залетел куда-то под нары.
— Чё, подать не мог? — обиженно засопел огорчённый произошедшим Димарик.
— Я думал, ты поймаешь! — сапёр не считал себя чем-то обязанным. Не поймал, значит, виноват сам.
— Вот, теперь ищи из-за тебя! — недовольно буркнув Маркитанов, свесил ноги на пол, влез в резиновые армейские тапочки и, совсем по-стариковски кряхтя, полез под нары. Мгновение спустя оттуда стали вылетать сумки, пакеты, завёрнутые в полиэтиленовую пленку БК.
— Эй, эй, ты что творишь? — завопили сразу с двух сторон недовольные его действиями сослуживцы.
— Во, нашёл! — не обращая на них никакого внимания, возвестил улыбающийся во все своё широкое лицо Димарик. Сунув найденную зажигалку в карман, он всё таким же кидательно-поступательным способом отправил шмотки обратно под нары и донельзя довольный водрузился на своё место.
Кто-то беззлобно ругнулся, кто-то хихикнул, отпустив по поводу Маркитанова какую-то никем не услышанную шутку, но дневальный погасил свечи, и через некоторое время в палатке наступила тишина, лишь изредка прерываемая чьим-то бессвязным бормотанием, шуршанием спальников и тихими, почти неслышными вздохами. Кто вздыхал, и что происходило в душе вздыхавшего, так и осталось тайной…