Последняя обойма
Шрифт:
— Без вопросов! — ни секунду не колеблясь, согласился Кузнецов. Что собой представляют чеховские базы, он уже видел, а не только читал и слышал, поэтому заниматься излишним шапкозакидательством не собирался.
Уже поворачиваясь, чтобы уйти, Гордеев поднял сжатую в кулаке руку вверх и едва слышно шепнул:
— Аккуратнее! — и, не дожидаясь ответной реакции, направился к ожидающей начала движения группе Алфёрова.
Они едва успели пройти несколько сотен метров.
— Чехи! — крик Старинова слился с обоюдно выпущенными очередями. Бандитская фишка* оказалась как раз на пути ведущего поиск головного дозора Кузнецовской группы. Кто кого увидел первым — неизвестно, но выстрелы раздались одновременно. Оба спешили, и потому пули пролетели мимо. Шедший вторым Киселёв кинулся влево, на ходу посылая очередь за очередью в мелькнувшую на бугре фигуру. Ответная очередь заставила его рухнуть на землю и ужом юркнуть в сторону в поисках укрытия. Если бы не застрочивший пулемёт выдвинувшегося вперёд Маркитанова, то сапёру пришлось бы туго.
— Кошкин, связь! — заорал Олег и, пригибаясь, рванулся вперёд в сторону ведущего огонь сержанта. До противника было всего ничего. Олег обогнал прыгнувшего за ствол Есина и, метнувшись вправо, поравнялся с прильнувшим к своему «Печенегу» Маркитановым.
— Прикрой!
Молодой задор, желание свершений, пока ещё не придушенные неизбежной горечью утрат, болью, разочарованием, вели его вперёд вопреки свистящей над головой смерти. Со скоростью спринтера он вбежал, даже скорее влетел на взгорок, и по-прежнему не обращая внимания на летавшие повсюду пули, свои и чужие, свалил находившегося на фишке* бородатого чеха, спрятавшегося за стволом огромного бука. Второй бандит, засевший чуть в стороне, в небольшом, совсем недавно отрытом окопе, развернул ствол и полоснул очередью по набегавшему на него старлею. Пули просвистели совсем рядом. Одна из них пробила поясную разгрузку, зацепила магазин и, оставив на нём свой росчерк, понеслась дальше. Возможно, именно эта пуля привела в чувство бесшабашно ринувшегося в атаку и забывшего о своих командирских обязанностях старшего лейтенанта. Он прыгнул, заваливаясь вперёд к земле, и уже в падении нажав спусковой курок, выпустил короткую очередь в сторону всё ещё пытавшегося поймать его на мушку чеха. Смерть прошла мимо обоих, но в следующую секунду везение моджахеда кончилось: прикрываемые огнем с левого фланга, на позицию вражеского охранения, стреляя на ходу, вбежали сразу двое — Старинов и Маркитанов. Чьи именно пули ему достались, понять было невозможно, скорее всего, попали оба. Мгновенно залитый кровью бандит выронил оружие и, завалившись на спину, сполз на дно окопа. Следом за Маркитановым, низко пригнувшись, бежали радисты. Когда буквально под ноги бегущим хлобыстнула вражеская очередь, Кошкин рванул вправо к перекатившемуся в сторону группнику, а чуть приотставший Лисицын, в прыжке уйдя влево, свалился на истекающий кровью труп. Вздрогнув от неожиданности, он отпрянул назад, чисто на автомате подхватил лежавший рядом с убитым одноразовый гранатомёт и, изо всех сил оттолкнувшись сразу обеими ногами, вылетел за пределы смердящего свежей смертью окопа.
— Не останавливаемся! Вперёд! — вспомнив о своих обязанностях орал Кузнецов, при этом спешно меняя ещё не закончившийся, но всё же почти пустой магазин на полный.
— Кошкин, скидывай координаты! — он кинул джипиес подбежавшему радисту и вместе с подтянувшимся Есиным поспешил вслед головному дозору, продвигающемуся вглубь вражеской обороны. Им повезло, что они справились с охранением в считанные секунды — на базе царила суета и неразбериха. Бандиты, не ожидавшие столь стремительно броска спецназовцев, ещё не успели привести свой лагерь в боевую готовность. Кто-то бегал полностью одетый, но без оружия, кто-то с оружием, но без обуви и разгрузочного жилета.
Несшегося по поляне длинного худого моджахеда срезали сразу с трех направлений. Он упал и, судорожно дёргая окровавленной головой, забил ногами.
«Ещё один», — машинально отметил Кузнецов, наблюдая за агонией распластавшегося на земле противника. В следующее мгновение из-за причудливо извивающегося отростка хребта, узким ужом вползающего на базу, выскочил здоровенный амбал. Не обращая внимания на замолотившие вокруг пули, он пересёк открытое пространство, вскинул себе на спину тяжело раненного бандюка и, метнувшись обратно, скрылся под защитой всё того же отростка. Вдарившие ему вдогон очереди пронеслись мимо. И почти тотчас в ответ затарахтели духовские автоматы. Точнее, тарахтели они и раньше, только их пули ложились в стороне от беспрестанно меняющего позицию Олега. Теперь же они взвизгнули над самой головой. И приличная, в запястье толщиной ветка, с хрустом надломившись, повисла вниз прямо перед лицом вжавшегося в землю старшего лейтенанта, загородив ему обзор, но заодно и закрыв от взгляда уже прицеливавшегося в него бандита. Кузнецов откатился в сторону, и в тот же момент по тому месту, где он только что лежал, прошлась автоматная очередь. Потревоженный сучок, качнувшись, рухнул на землю. Олег вскочил на ноги и рванул влево под укрытие толстого, впившегося узловатыми корнями в землю бука. Огонь со стороны разведчиков усилился. Тройки уже подтянулись, и теперь шло выравнивание флангов с постепенным охватом деморализованного противника. Казалось, ещё немного, и последнее сопротивление будет сломлено. В азарте Олег вновь забыл о командовании, скорее выполняя в бою роль простого автоматчика, чем командира группы. Он видел лишь свой АК -74М, себя и залегшего впереди чеха, которого, во что бы то ни стало, он должен был уничтожить. Всё остальное было где-то в стороне, даже лежавший слева от него снайпер, пулю за пулей отправляющий в сторону противника, какое-то время не привлекал его внимания. Впрочем, пока его вмешательство и не требовалось. Когда-то кто-то сказал: «Научи солдата как дОлжно, и когда придёт время, он всё сделает сам». Олег был хорошим учителем — бойцы, прикрывая друг друга, продвигались вперёд, охватывая базу в постепенно сжимающееся полукольцо.
Хан едва успел натянуть обувь. Схватив автомат, он выбежал из палатки и увидел рухнувшего на землю Ибрагима. Не раздумывая, амир бросился к нему. Пули засвистели вокруг, но Аллах хранит смелых. Взвалив истекающего кровью Эдильгиреева, Хамзат побежал в обратную сторону, спеша укрыться за невысокой, вдающейся на территорию базы, грядой. Пули засвистели чаше, но пронеслись мимо.
— Уходим! — громко крикнул он, опустил раненого на заботливо подставленные руки и, на мгновение выглянув из-за укрывавшей земляной насыпи, не целясь разрядил автомат в сторону русских.
— Уходим, уходим! — снова поторопил он.
— А как же Салман и Лечи? — подбежавший помощник был бледен.
— О них позаботится Аллах, — эмир не собирался жертвовать людьми, пытаясь отбить тела воинов, бывших в охранении и по своей беспечности подпустивших русских слишком близко. В то, что они могут быть ещё живы, Хан не верил.
— Уходим! — повторил он снова и махнул рукой, призывая других к отходу. Чтобы уйти от преследования, надо было пройти совсем ничего: несколько десятков метров, а там за изгибом хребта они уже были бы в недосягаемости. По крайней мере, так считал Хан. Пока русские поймут, что на базе никого нет, пока осмелятся двинуться дальше, его воины уже поднимутся по заранее вырытым ступенькам на склон хребта и, заняв там оборону, будут только рады появлению своих преследователей…
— Аслан, уводи людей! — Хан перезарядил автомат и открыл огонь по наступающим. Справа его поддержали ещё два автоматчика. Со стороны русских зло затарахтел пулемёт. Его смертоносные жала пронеслись совсем рядом. Хан, тяжело дыша, отпрянул в сторону и вновь вскинул оружие. В этот момент со стороны ручья раздались пронзительные, перекрывшие грохот выстрелов крики. Амир, почувствовав на спине холод, бросился к реке и увидел Аслана, тащившего на себе стонущего и едва переставляющего ноги, но ещё живого Бараева.
— Они обошли нас! — отчаянно закричал Мукомаев.
— …ь — по-русски выругался Хан и только сейчас вспомнил про сидевших на хребте наблюдателей.
— Аслан, собери всех!
«Неужели, — подумал он, — спецы уничтожили внешнее охранение, находившееся на хребте, и теперь только и ждут, когда моджахеды, поднявшись по ступенькам, выберутся на открытый и полностью простреливаемый с вершины хребта участок?»
Амир почувствовал, как мертвеют его пальцы. В подобное не хотелось верить. Тогда почему, почему молчит пулемёт Сабдулаева? Связь? Как он забыл про связь. Хан пригнулся и бросился бежать в сторону командирской палатки. В прыжке влетев под приподнятый полог, он схватил лежавший у стены «Кенвуд» и, включив, запросил верхнее охранение.
— Слушаю, — раздался слегка искаженный, но вполне узнаваемый голос автоматчика Султана Салихова.
— Почему не стреляете? — взревел Хан, чувствуя, как охватившая его безысходность начинает уступать место внезапно появившейся надежде.
— Пулемёт, гильза, — сбивчиво попытался оправдаться Саид. — Сейчас, будет… И словно подтверждая его слова, со склона стебанула длинная пулемётная очередь. Стрельба со стороны русских сразу стала какой-то далекой и нереальной, будто призрачной. Даже пули, ударившие совсем рядом и насквозь прошившие палатку, показались амиру сущей безделицей. Хан вдруг почувствовал уверенность, что этот бой он выиграет. И даже потери трёх человек — четвёртый раненый не в счёт (амир будто знал, что тот выживет), не могли поколебать этой уверенности.