Последняя охота
Шрифт:
– Коля, я поражен твоим равнодушием! – заявил Анри, на всякий случай очаровательно складывая пухлые губки. Однако и этот обычно безотказно действующий прием не прошел. Коля не умилился. Напротив, посуровел.
– Хватит играть со мной, словно с недоумком! Сам вляпался, сам и решай свои проблемы. У меня и без тебя полно своих.
– А у тебя-то что? – поразился Анри. Сколько он знал Колю, тот всегда находился под прикрытием могущественного папочкиного имени. И слово «проблема» упоминалось только в привычном ответе Коли на любую просьбу – «ноу проблем!». А тут вдруг такая
Коля нервно опрокнул в себя виски, даже не поморщившись, затянулся и картинно взмахнул рукой.
– Ох! Даже не знаю… Все так ужасно! Да еще и эта проверка в «Прелести»… Там все не так! Все! С виду вроде бы приличное предприятие, а как копнешь глубже, так следы перечислений уходят куда-то в тридесятое царство, словно деньги появляются ниоткуда и уходят в никуда. Я запутался. И ведь не знаю толком, кто же там мухлюет! Лишь счета Аникеева в идеальном порядке. Зато финансовое положение хозяйки предприятия весьма туманно.
В кассе должно было быть восемьсот тысяч долларов. Наличку, разумеется, мы в расчет не брали. Я проверил – там всего пятьсот. Я к Беловицкой – где деньги? Она кудахчет: все на месте, все на месте! Я ей в нос сую распечатку файлов, где черным по белому стоит цифра в пятьсот тысяч долларов. Она опять кричит: это ошибка! Просит открыть файл – бац, а там уже все восемьсот, как и требовалось! Я в шоке! Кто-то мухлюет со счетами, причем внаглую, у меня на глазах, а я и за хвост поймать не могу. Что делать?
– Говоришь, со счетами мухлюет?
На губах Анри появилась странная улыбка.
– Да, – не замечая этого, продолжал Коля. – Кстати, мы довольно давно следим за этой компанией. Дело в том, что около полугода назад на счет клиники была перечислена довольно крупная сумма…
– Сколько? – сразу же перебил его Анри. Любое упоминание о больших деньгах неизменно вызывало его живейший интерес.
– Миллион евро. Грант европейской организации объединения пластических хирургов на развитие чего-то там медицинского в Центре Беловицкой. Какой-то она хитрый способ лечения кожной болячки изобрела, я уж не вдавался в подробности, какой именно болячки, это так мерзко!
– Да, Коля, – подхватил Анри. – Ты ведь такой чувствительный!
Коля мрачно посмотрел на подлизу, но продолжал:
– Деньги были перечислены, а отчет об их распределении поступил с опозданием. Кроме того, сам отчет оказался подозрительным, короче, тип из этой европейской организации попросил нас провести небольшое расследование, однако не вызывать большой шумихи. Дескать, он давно знает госпожу Беловицкую и даже в мыслях не может допустить, что она его обманула. Однако деньги счет любят! И ситуацию ему вынь да положь – проясни.
Коля закурил еще одну сигариллу и, окружив себя ароматным сизым дымком, изящно взмахнул рукой.
– Кто-то там нечист на руку, – подытожил он. – Но кто?..
Добрались домой мы почти под утро.
Наш двор почти не пострадал от урагана, наверное, потому что был окружен со всех четырех сторон домами.
Я припарковалась возле подъезда. Во всех окнах офиса горел свет. Интересно, Валентина тоже здесь или Родион
Увидев в дверях своего кабинета бритоголового типа в насквозь промокшем комбинезоне безумного апельсинового цвета, двух молодых мужчин в классических строгих костюмах со связанными сзади руками и меня, замыкавшую это странное шествие, Родион ничуть не удивился. Сказал только:
– Та-ак! Ну что ж, милости прошу. Проходите. Маша, как твоя голова?
– Нормально. Пока цела.
– А «Форд»?
Черт! Про машину-то шульгинскую я и забыла! Оставила ее там, где она стоит, хорошо, хоть заперла и «дворники» убрала.
– Убью, – выразительно пообещал шеф и пододвинул телефон. – Звони в автосервис.
Я повиновалась. Несколько минут пришлось потратить на то, чтобы объяснить немного тугому на соображение автомеханику, где именно стоит многострадальный «Форд» и что с ним нужно сделать.
С облегчением повесив трубку, я вернулась к обществу.
Вадим тем временем уже устроился на подоконнике, потеснив белый керамический горшок со старомодной и ужасно пахнущей геранью, которую неизвестно за каким чертом держит Валентина. Два «пинкертона», неразлучные моими усилиями, переминались с ноги на ногу посреди кабинета босса, а сам босс изучающе глядел на меня, словно ожидая телепатических объяснений случившегося. Но их не последовало. Родион вздохнул.
Однако молчание становилось все более гнетущим. По мере того как текли секунды, мне все больше становилось не по себе. Что-то явно случилось, иначе босс не стал бы сидеть с таким вот непроницаемым лицом.
– Беловицкая в больнице, – наконец сообщил он. – Госпитализирована. Ожоги лица, черепно-мозговая травма. Общее состояние довольно тяжелое.
– Что с ней произошло?
– Несчастный случай, – коротко сказал Родион. – Мы сейчас едем в Склиф, по дороге объясню.
– Я думаю, эта певица все-таки была права, – сказал Родион, когда мы двигались в ровном потоке машин, направляясь в Институт скорой помощи имени Склифосовского.
– Насчет чего, босс?
– Насчет того, что ее хотят убить. Как ни странно, ее действительно хотят убить. Я на своем веку перевидал много таких вот экзальтированных дамочек, которые обычно делают из мухи слона. Но здесь все по-настоящему серьезно.
А дело было так.
Госпожа Беловицкая после того, как взорвался мой джип, подумала, что она подвергается реальной опасности, и отчаянно испугалась за свою холеную шкуру. Она вызвала домой пятерых бойцов из специального агентства, предоставляющего подобного рода услуги – охрана движимых и недвижимых объектов, людей, животных, сопровождение и эскорт обалдевших от собственной значимости «новых русских», ну и т. д., и т. п. Однако данная мера не помогла. Собственно, бойцы-то прибыли в договоренный срок. Один расположился у ворот элитного жилого комплекса, другой на проходной, где сидели консьержки, остальные взялись охранять квартиру госпожи Беловицкой и ее саму. В двухуровневой многокомнатной квартире жил еще муж Беловицкой, его сын и взрослая колли – они тоже стали объектами охраны.