Последняя песня

Я, как всегда, хотел бы вначале поблагодарить Кэти, мою жену и мою мечту. Наши двадцать лет были изумительными, и, просыпаясь утром, я, прежде всего, думаю о том, как счастлив провести эти годы с тобой.

Мои дети — Майлз, Райан, Ландон, Лекси и Саванна — ис­точники бесконечной радости в моей жизни. Я люблю вас.

Джейми Рааб, мой редактор в «Гранд-Сентрал паблишерз», неизменно заслуживает моей благодарности, не только за блес­тящее редактирование, но и за доброту, которую она всегда мне выказывает.

Спасибо.

Дениз Динови, продюсер «Послания в бутылке», «Памятной прогулки», «Ночей в Роданте» и «Счастливчика», не только ге­ний, но и один из самых дружелюбных людей, которых я знаю. Благодарю за все.

Дэвид Янг, руководитель «Хачетт бук труп», заслужил мои и благодарность за те годы, что мы работаем вместе.

Дженнифер Романелло и Эдна Фарли, мои издатели, не толь­ко хорошие друзья, но и прекрасные люди. Благодарю за все.

Харви-Джейн Кауэл и Сона Вогел, как обычно, заслужили мою благодарность хотя бы лишь потому, что я всегда задерживаю свои рукописи, что сильно затрудняет их работу.

Хауи Сандерс и Кейя Хайятьян, мои непревзойденные ли­тературные агенты! Спасибо за все, приятели.

Скотт Шуимер, мой поверенный, — самый лучший в своем деле. Спасибо, Скотт!

И мое спасибо Марти Боуэну, продюсеру «Дорогого Джо­на», а также Линн Харрис и Марку Джонсону.

Аманда Кардинале, Эбби Куне, Эмили Суит и Шарон Крассней также заслуживают моей благодарности. Я ценю все, что вы делаете.

Семья Сайрус заслуживает моей благодарности не только за то, что приняла меня в своем доме, но и за все, что сделала для фильма. И моя особая благодарность — Майли, выбравшей имя для Ронни. Едва услышав его, я понял: это идеальный вариант.

И наконец, благодарность Джейсону Риду, Дженнифер Джибгот и Адаму Шанкману за их работу над киноверсией «По­следней песни».

Глядя в окно спальни, Ронни гадала, успел уже пастор Хар­рис прийти в церковь или нет. Скорее всего, пришел. И, наблю­дая, как волны разбиваются о берег, она задавалась вопросом: сумеет ли он по-прежнему любоваться игрой света, струившего­ся в витражах над его головой? Возможно, нет: витражи были ус­тановлены более месяца назад, а пастор слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на окружающих. Все же она надеялась, что кто-то из новых прихожан забредет сегодня в цер­ковь и испытает то же ощущение чуда, которое посетило ее, ког­да она впервые увидела свет, наполняющий церковь, в тот хо­лодный ноябрьский день. И еще она надеялась, что посетитель найдет время подумать о том, откуда взялись витражи, и восхи­титься их красотой.

Она не спала уже около часа, но еще не была готова встре­тить новый день. Каникулы в этом году ощущаются как-то ина­че. Вчера она повела младшего брата Джону на прогулку по берегу. На верандах домов, мимо которых они проходили, то тут, то там виднелись рождественские ели. В это время года здесь ос­тавалось совсем мало людей, но Джону не интересовали ни волны, ни чайки, забавлявшие его всего

несколько минут назад. Он хотел одного: бежать в мастерскую, — и Ронни отвела его туда, хотя он провел там всего несколько минут, прежде чем без еди­ного слова уйти.

На тумбочке, рядом с кроватью, лежала стопка фотографий в рамках, которые она утром забрала из ниши маленького пляж­ного домика. Ронни в тишине рассматривала их, пока не услы­шала стук. Ма просунула голову в дверь.

— Завтракать будешь? Я нашла в буфете овсяные хлопья.

— Я не голодна, ма.

— Нужно хоть что-то съесть, милая.

Ронни продолжала смотреть на груду фотографий отсутству­ющим взглядом.

— Я была не права, ма. И теперь не знаю, что делать.

— Это ты об отце?

— Обо всем.

— Хочешь поговорить?

Не дождавшись ответа, мать подошла и села рядом. — Иногда совсем неплохо выговориться. Сразу легче стано­вится. Последние дни от тебя слова не дождешься.

Волна воспоминаний нахлынула на Ронни: пожар и восста­новление церкви, витражи, песня, которую она наконец закон­чила.

Ронни думала о Блейз, Скотте и Маркусе. И об Уилле, ко­нечно. Ей всего восемнадцать, но позади осталось лето, когда ее предали. Когда арестовали. То лето, когда она влюбилась. Все случилось совсем недавно, и все же иногда она чувствовала, что тогда была иным человеком.

— Как насчет Джоны? — вздохнула она.

— Его нет. Брайан повел его в обувной. Он настоящий ще­нок, у которого ноги растут быстрее всех остальных частей тела.

Ронни улыбнулась, но улыбка померкла так же быстро, как появилась. Ма молча собрала ее волосы и скрутила в конский хвостик на затылке. Она делала это с тех пор, когда дочь была совсем маленькой. И как ни странно, Ронни и сейчас это успо­каивало.

— Скажу тебе вот что, — продолжала ма, подходя к шкафу и ставя чемодан на кровать. — Почему бы нам не поговорить, пока складываешь вещи?

— Я даже не знаю, с чего начать.

— Лучше всего сначала. Джона что-то упоминал о черепа­хах?

Ронни скрестила руки, зная, что история началась раньше.

— Не совсем. Хотя, когда это случилось, меня там не было; думаю, что на самом деле лето началось с пожара.

— Какого пожара?

Ронни потянулась к фотографиям, осторожно вынула лежав­шую между двумя рамками потертую газетную вырезку и протя­нула матери.

— Вот какого. В церкви.

 «Полиция подозревает, что причина поджога церкви — за­прещенный фейерверк. Пострадал пастор.

Райтсвилл-Бич, Северная Каролина. Пожар уничтожил историческое здание первой баптистской церкви в самый канун Нового года, и следователи подозревают, что причина — запу­щенная петарда.

Пожарных вызвали анонимным звонком. По словам началь­ника пожарной команды Райтсвилл-Бич Тома Райана, они, при­быв в начале первого на берег, где находилась церковь, обнару­жили огонь и дым, вырывавшиеся из задней части строения.

На месте источника возгорания были найдены остатки бу­тылочной ракеты от фейерверка.