Последняя принцесса Нуменора
Шрифт:
Юниэр, а за ним Мириэль почти взлетели на высокий маяк. «Пусть бы он просто замешкался, ну пожалуйста!» — взмолилась Мириэль, а слезы уже катились градом. В каморке, где сторож должен был поддерживать пламя всю ночь, чтобы корабли не сбились с пути или не натолкнулись на скалы во тьме, и откуда должен был стрелять Лот, они увидели эльфа, который стоял спиной к ним, как будто опершись на подоконник от усталости. Но тяжко недвижным был он, а его серый плащ набух и побурел от крови. Упав на колени перед ним, Мириэль закричала, ее сердце разрывалось от горя и боли. Крик утонул в шуме труб и литавр. Юниэр подхватил тело Лотлуина. На лице эльфа застыло выражение простодушного недоумения, словно он сам так и не поверил до конца в свою смерть. У Юниэра ком подкатил к горлу. Ему и
Мириэль рыдала в полный голос: «Нет, только не ты, только не ты», — различил он слова в ее стенаниях.
— Мирэ! Мы должны вынести его отсюда, — сказал он сквозь слезы.
— Кто убил его? Кто посмел? — всхлипывала Мириэль.? — Где он? Где прячется? — но зря она обыскивала каморку и швыряла о стены предметами, которые попадались ей под руку. Убийца не дожидался их на месте преступления.
— Да, увезем его отсюда, Юниэр! Увезем к нашим. Может, еще можно вернуть его? Конечно, они помогут! — убеждала она себя. Теперь они наконец-то могли двинуться прочь из проклятой башни. Обернув тело Лотлуина еще одним плащом, Юниэр спустился первым, принцесса за ним. В душе ее бушевал шторм, и она ненавидела весь мир.
— Да чтоб ты канула в небытие, продажная Эа! — твердила Мириэль, и ей казалось, что ни один человек не достоин жить в мире, если Лот мертв. Оглянувшись на злосчастный маяк, Мириэль выплеснула на него мощный заряд своей ненависти. Крепкая башня треснула, закачалась и рухнула на набережную. Только после этого принцесса последовала за Юниэром в тот переулок, где Дориан должен был ждать их.
На набережной начался переполох. Вся процессия, сопровождающая выезд короля, успела миновать то место, куда угодила рухнувшая башня. Всполошились прохожие и уличные торговцы, увертываясь от осколков камней, летевших во все стороны. Никто так и не узнал, отчего упал маяк. Ар-Фаразон был страшно возмущен и проклинал строителей, из-за которых стало опасно ездить по городу. Того и гляди, на тебя упадет какая-нибудь башня. Он распорядился, чтобы все маяки в Нуменоре проверили и укрепили. Этим дело и кончилось. Король так и не узнал о том, какой опасности ему удалось избежать в этот день.
В толпе зевак неподалеку от рухнувшей башни были Слютко и Громилло Выдрыч, и с ними третий, с которым братья держались очень почтительно. Жрец нарядился обыкновенным бродягой, широкополая шляпа скрывала его лицо. Он расхохотался от души, когда разъяренная принцесса обрушила маяк.
— Почему мы не схватим их всех, господин? — поинтересовался Слютко.
— Не спеши. Зачем портить себе удовольствие? — ответил жрец. — Охота только начинается.
Со скорбными вестями, а не с победой примчали кони заговорщиков к холму Оромет, где дожидались нетерпеливые элендили. Смерть Лотлуина поразила их и обожгла горечью. Юниэра беспокоило также то, что погони за ними не было, следовательно, враг задумал новую хитрость, и будет нападать исподтишка и неожиданно.
Принцесса обезумела от горя, никто не смел приблизиться к ней, чтобы успокоить. Она твердила, что Лота необходимо вернуть. А кто-то из Верных подлил масла в огонь, предложив сделать это ей, поскольку она обладает магической силой. Успокоили ее Айрен и Дориан.
— Не думайте, что Лотлуин умер, принцесса. Вы же знаете, что дух его попал во владения Ирмо, где забываются все даже самые неизбывные печали, где исполняются все заветные желания, где сон и явь сменяют друг друга незаметно, где каждый день наполнен впечатлениями такой силы, что с ними не сравнится ни одно из земных переживаний.
— Вы не понимаете! Лот любил эту жизнь и не хотел умирать. Он должен был остаться с нами.
— Он не забудет нас и будет встречать в Лориэне. И любить вас будет по-прежнему, принцесса. Власть Ирмо такова, что он может окружить обитателей садов Лориэна образами самых близких друзей и любимых.
— Это всего лишь иллюзия!
— О нет! Поверьте, ему там хорошо, принцесса. Он воспринимает все, как реальность, и счастливые видения наполняют его благодатью. Нежная Эсте исцелит его раны и скорби. Ниенна омоет чистой слезой все его потери, тревоги и страхи. Целебные воды озера Лореллин снимут усталость прожитых лет. И когда душа его станет легкой и чистой, отдохнувшей, сияющей новизной, как первоцвет весной, он сможет вернуться в наш мир, если захочет. Не плачьте о нем, принцесса. Мы все очень любили его и нам больно расставаться с ним. А он ушел в лучший мир. Так давайте проводим его со светлым чувством.
Мириэль притихла. Легче стало на сердце и у Юниэра после рассказов о прекрасном Лориэне.
— Помнишь, — обратился он к Мириэль, — как Лот говорил о заветном уголке, где все могут жить, не зная забот, не страшась врагов и напастей, где можно только любить и наслаждаться бытием? Теперь он как раз попал в такое место. Его мечта исполнится.
— Да, наверное, — тихонько кивнула принцесса, лицо ее смягчилось, — пусть обязательно сбудется мечта Лота. Он этого достоин!
Айрен и Лиэль отмыли от крови тело Лотлуина, закрыли страшную рану у него на горле так аккуратно, что не осталось и шрама, натерли его ароматными травами, любовно причесали золотые кудри и обернули в легкую белую ткань. Мужчины изготовили длинную узорную ладью из ясеня, а напутствия в последний путь вырезали эльфийскими рунами. Весь день подходили к эльфу его собратья и элендили, прощались. Ночью не спали, сидели у костров и тихо пели, и была эта ночь хороша и исполнена светлой грусти. И хотя Андуниэ больше не была их землей, никто их не потревожил. На следующий день, когда все было готово, эльфа уложили в ладью, отнесли к морю, осторожно спустили на воду и подтолкнули вперед. Изящная ладья, медленно покачиваясь, поплыла вдаль по солнечной дорожке в заветный Валинор.
Провожая любимого друга, Верные и эльфы обнялись, и долго стояли стоя на песчаном берегу. Мириэль прильнула к Юниэру, и он воспринял это, как знак примирения между ними. Он подумал о том, удастся ли им когда-нибудь обрести свой заветный уголок, счастливую землю?
— Смотрите! Смотрите! — засмеялась Лиэль. Она первая заметила, как по обе стороны от ладьи, рассыпая вокруг жемчужные брызги, запрыгали дельфины. Все заулыбались. У эльфа будут провожатые до самого Валинора.
Позже Верные разъехались с грустным чувством, понимая, что не скоро смогут вернуться сюда. Фаразоновский флот разрастался, вскоре нуменорцы обоснуются здесь по всему берегу, и тогда никто не окажет элендили теплый прием. Страшно было думать, что эта прекрасная гавань, которую их предки обустраивали вместе с эльфами, послужит местом отправления нуменорского воинства в Валинор.
Принцесса не захотела возвращаться в Роменну, и Юниэр остался с ней. В тот день они долго бродили вдвоем и переговорили о многом. Она рассказала ему о своей жизни после разлуки с ним, и он узнал наконец какой неласковой оказалась ее судьба, непосильными испытания, легшие на хрупкие плечи. Они не сломили ее, но ожесточили. Юниэр много отдал бы, чтобы в прошлом они не расстались, чтобы и она вместе с ним попала в Ориену. Еще острее захотелось защитить ее, уберечь от всех страхов, увидеть вновь безмятежно счастливой. Мириэль было приятно находиться с ним рядом, она поняла вдруг, как трудно всегда самой принимать решения и нести за них ответственность, как устала она рассчитывать только на себя. И ей захотелось побыть маленькой девочкой, о которой заботится сильный рыцарь.
В тот день Юниэр подумал, что доверие между ними восстановлено навсегда.
А ночью ему опять было видение — корабль Вингилот воссиял в небе точь-в-точь как во время праздника Благодарения на Менелтарме, но капитан Эарендил глядел на него сурово. Черный вихрь пронесся мимо ожившего созвездия, Эарендил поднял серебристый меч и рубанул им по хвосту пролетавшего вихря, тот вздрогнул, но не рассеялся.
«Она не сделает этого сама», — прозвучал голос ниоткуда, и Юниэр проснулся. Вместе с принцессой они ночевали в башне Минастира. «Чего же не сделает она?» — подумал Юниэр. «Не уничтожит книги», — ответ пришел сам собой.