Последняя принцесса Нуменора
Шрифт:
— Негодяй! Выскочка! Несчастный гордец! — возмущался Фаразон после того, как Терлок отчитался ему о событиях и настроениях в Средиземье. По его словам, Саурон потихоньку прибирал к рукам Средиземье, силы его росли с каждым днем, и разрозненные группы людей и эльфов едва ли могли оказывать достойное сопротивление многочисленной и неприхотливой армии Саурона. Темный царек теперь вообразил, что может разделаться с человеческой расой играючи, и ходили слухи, что он готовит поход на Нуменор. Терлок разжигал страсти, передавая Фаразону им же придуманные высказывания, которые он легко приписал Саурону:
«Пора приструнить этих островитян, которые слишком вольно разгуливают по Средиземью, не считаясь с моими правилами».
«Я заставлю Золотого
«Нуменорцы считают себя лучшими? Что ж, я всех их вырежу, чтобы выложить из их тел мост от Пеларгира до Арменелоса, материал тут нужен отборный».
Ар-Фаразон был вне себя от гнева. Он швырял мебель, накричал ни с того, ни с сего на Эльсию. Потом вынул свой меч из пыльных ножен. В оружейной было прохладно. Ар-Фаразон мрачно разглядывал свое отражение в полированном, словно зеркало, щите. «Я слишком долго медлил, — говорил он себе самому, — успокоился на достигнутом. Расслабился в благовонных ваннах. Так не трудно усыпить навсегда свой боевой дух. Но довольно. Я не пожалею денег. Подниму всю армию до последнего солдата на этого выродка. Пусть заткнет свою вонючую глотку. Будет просить пощады и умрет в страшных пытках».
И снова народ внимал с обожанием гневным речам своего вождя. Вот он, истинный король — неукротимый воин, готовый делить с солдатами походный шатер и рисковать своей жизнью. Король, которому тесно во дворце. Он вернет Нуменору былую славу. Едва нуменорцы свергнут Черного Властелина, как благодарные средиземцы окажут ему немыслимые почести, сочинят легенды и хвалебные гимны. Они ни за что не позволят, чтобы армия Саурона высадилась на берега Эленны. Орки (пусть даже зарубленные насмерть доблестными нуменорцами) на этой земле? Такое даже представить противно. Безлицые назгулы, пугающие девушек? Не бывать этому никогда. Пока Саурон хозяйничал в Средиземье, это еще можно было терпеть. Но у себя дома нуменорцы воевать не собирались. Саурон хочет помериться силами? Ну что ж, он свое получит. Армия Фаразона сотрет его в порошок на его собственной родине. Его мерзкую землю уже ничто не изуродует, а на прекрасной Эленне все так совершенно, что они скорее пожертвуют жизнью, чем позволят сдвинуть хоть камешек.
Все готовились к походу. Настроение было бодрым и решительным, хотя поход обещал быть трудным и, наверняка, не без потерь. Многие раньше сражались с орками и не хранили об этом приятных воспоминаний. Но все, почему-то, были уверены, что этот раз будет последним, они расквитаются с врагом навсегда. Триста кораблей приготовил Ар-Фаразон, чтобы перевезти на материк 50-тысячную армию. Каждый солдат был вооружен до зубов, здоров, откормлен и намерен драться не на жизнь, а на смерть. Кроме того, каждый полк был одет в одежду определенного цвета: красную, синюю, фиолетовую, желтую, — а доспехи, оружие, пояса и даже пряжки на сапогах были позолочены. Когда Фаразон осматривал свою армию перед отправлением в Средиземье, то чуть было не ослеп от блеска, и, довольный до слез, он произнес еще одну воодушевляющую речь.
С таким же удовольствием глядел на отплытие блестящего войска под красочными знаменами и расшитыми золотом парусами и Терлок. Наконец-то сбылась его мечта — две великие силы столкнуться на поле битвы и изрядно ослабят друг друга. Тогда над пеплом пожарищ, когда оставшиеся в живых расслабятся, устанут и будут подсчитывать убитых, на сцену выйдет он и скажет: «Не ждали? Теперь я буду вашим королем и властелином».
А пока пусть дерутся.
После отъезда Терлока Саурону пришла в голову мысль, что торопиться не следует. Пусть оба: его шпион и прекрасная гостья, утверждали, что Нуменор, как пирог на блюдце — приди и возьми, доверять он может только себе. Вывод напрашивался сам: надо съездить туда и оценить обстановку, иначе попадешь в расставленную ловушку.
Последнее время он часто общался с принцессой, старался быть обходительным, остроумным и доброжелательным. Ему всегда нравилось играть на публику, только до последнего времени не было возможности. Он замкнулся в замке среди невосприимчивых слуг. Пленники его ненавидели. Истерзанные пытками, недоеданием и болезнями в своих склепах, они не были расположены слушать и понимать его, лишь отвращение мог он прочитать в их затравленных взорах. Поэтому он рад был общению с Мириэль, которая оказалась в его замке на странных правах, принимала его за другого и совсем не боялась. Перед отъездом в Нуменор Саурон решил устроить совместный ужин с принцессой.
В полумраке большой комнаты с высоким потолком, комнаты, которую Мириэль редко покидала за время пребывания у Саурона, в мягких бархатных креслах сидели друг против друга принцесса и ее загадочный хозяин. В камине трещали дрова, но воздух в комнате все равно был сырой и холодный, только от пламени в камине и зажженных свечей на стенах блуждали, перекрывая друг друга, зловещие тени. Ломтики оленины лежали на серебряных блюдах, густое вино мерцало в тонких бокалах. Мириэль видела свое отражение в зеркальной стене напротив, и оно ей нравилось. Саурон был задумчив и немногословен. Смуглый, с легкими тенями под выразительными глазами, высокий, с царственной осанкой — многие девушки были бы без ума от такой внешности. Мириэль же все эти дни думала, как его убить. У нее было оружие — маленький кинжал, подаренный Дорианом. Слуги Саурона не отняли его, возможно, потому, что не заметили, а может быть, Саурон не считал ее опасной. Кинжал был как игрушечный, но острый и жалящий, как все эльфийские клинки. Каждый раз, когда Саурон поворачивался спиной к ней, кинжал был наготове. Но она медлила из-за неуверенности в позиции, из-за сомнения в том, что она не успеет убить его быстро, прежде чем он разгадает ее замысел. «Как же сделать это наверняка»? — мучалась Мириэль.
— Если у вас есть какие-нибудь письма, важные новости и сообщения для друзей в Нуменоре, можете передать со мной. Завтра я отправляюсь в Эленну.
— Что?! — глаза Мириэль округлились. — И вы не возьмете меня с собой?
— Пока нет, — усмехнулся Саурон, — я еду на разведку, а замаскировать вас будет нелегко, мне проще наведаться туда самому. Прежде чем мы узнаем, как обстоят дела в Нуменоре, ничего нельзя предпринимать. А вы там были давно, и ваши сведения устарели.
— Придется так долго ждать, пока вы вернетесь! Я же тут с ума сойду.
— Мне лестно, что вы ко мне так привязались, но придется потерпеть, если вы не хотите, чтобы наш план провалился.
«Не знаю насчет нашего плана, — мрачно подумала Мириэль, — а мой точно провалится, если я не приму меры». Вслух она сказала:
— Все так неожиданно, вы расстроили меня, Чайлдин. Есть ли у вас какие-нибудь книги, развлечения? Могу ли я, наконец, ходить по всему замку? Есть ли тут какие-нибудь люди, кроме ваших безголосых слуг? — она подошла к камину. — Может, все-таки поедем вместе?
Саурон с легкой усмешкой смотрел в ее умоляющие глаза.
«Ни один простой смертный, наверное, не может ей отказать», — подумал он.
— Нет, я решил ехать один. Не беспокойтесь, я скоро вернусь. Позвольте, я подкину дров в камин, а то вы зябнете.
Саурон присел перед камином и стал ворошить горящие угли. Она стояла у него за спиной. «Сейчас или никогда», — подумала Мириэль.
— Какое бы развлечение вам придумать? — рассуждал вслух приветливый хозяин.
В этот момент она выхватила из-за пояса кинжал и вонзила ему в шею. Она не ожидала, что мускулы его столь тверды, удар получился не достаточно сильным, но все же кинжал вонзился глубоко, и темная кровь засочилась из раны. Саурон вскрикнул скорее от неожиданности, чем от боли и обернулся, лицо его выражало недоумение и обиду. Мириэль вспыхнула от стыда и досады. «Разить, еще раз разить», — звенело в мозгу, и, зажмурившись, она занесла кинжал во второй раз. Но он с легкостью перехватил ее руку и с силой отшвырнул обидчицу — она перелетела через всю комнату и больно ударилась, грохнувшись на пол.