Последняя принцесса Нуменора
Шрифт:
— А теперь беги! — приказал он хриплым голосом, и Мириэль помчалась по ступеням вниз, так как иные пути были отрезаны. Легкой магией помогала она себе переноситься через небольшие расщелины и подземные реки и бежать быстрее. А позади, то отставая, то приближаясь, преследовал ее ненавистный охотник, испытавший страх смерти, раздраженный запахом своей крови. Не раз он мог настигнуть ее и уничтожить, принцессе некуда было деться, но эта погоня доставляла ему наслаждение, будоражила кровь и пьянила дух.
Загнанная принцесса мечтала только о том, чтобы спасти жизнь. Ей необходимо было жить, с
Определив направление ветра, принцесса побежала к выходу из пещеры, стараясь не шуметь. Ярона не было слышно, и Мириэль надеялась, что он провалился в какую-нибудь трещину и сломал себе ноги. Желанный свет был совсем близко. Синее небо сияло в гранитной раме и неудержимо влекло к себе несчастную беглянку. Как же долго не видела она небо! Потеряв осторожность, Мириэль выбралась на волю и зажмурилась от яркого света. Внизу простиралось любимое море, а соленый ветер целовал ее щеки. Она вдруг явственно представила Нуменор своей юности. Тогда мир был так добр к ней.
Тяжелая рука опустилась ей на плечо, темная тень накрыла счастливый пейзаж. Страх парализовал ее до колен, и она подумала, что не в силах выдержать последнее сражение, но постарается достойно умереть. Она обернулась обреченно и обомлела. Крик неудержимой радости и удивления рванулся ввысь. Все эти годы душа ее носила ледяной панцирь, но волна былой и поныне не утихшей страсти расплавила лед в единый миг. Юниэр стоял перед нею, страстный майский жених, ее муж и любовь на всю жизнь. В черных глазах отражались облака. Она кинулась ему на шею, простив все обиды. Как же пылки были ее объятья, как жарки и требовательны поцелуи!
— Ты не в своем уме! Что ты делаешь? — он отшвырнул ее в сторону, с недоумением касаясь своих губ, на которых горели поцелуи. — К чему ведет эта новая тактика?
— Какая тактика? — что-то было не так. Повеяло холодом, уносящим мгновения счастья. — Ты что, не помнишь меня?
— Не помню? Да я гоняюсь за тобой уже много дней! С чего ты решила вдруг кидаться мне на шею? Чьим именем ты меня называешь?
— Это нелепо, Юниэр, как мог ты меня забыть?
— По-моему, ты сама забываешься! Не прикидывайся дурочкой. За кого ты меня принимаешь?
— Ты мой муж. Пропади все пропадом! Я бросила Нуменор ради тебя, а ты даже не помнишь, кто я.
— Остуди свои угли, женщина! И не смей мне лгать! Ты мой враг, и я поклялся убить тебя. Я тот, от которого ты убегаешь и прячешься. Ты знала, что я иду за тобой по пятам, так чего ради заявляешь, что я твой муж?
Ярон был искренне возмущен. Она выкинула нечто такое, чего он никак не ожидал, и не притворялась, а действительно принимала его за кого-то другого. Это смущало и даже пугало его.
Мириэль такого удара не ожидала, отчаянье пронзило ее.
— Так ты Ярон, тот, кто меняет обличья? И все обо мне знаешь? О, видят Валары, как это низко! Ты принял облик моего мужа, чтобы меня измучить? Лучше бы просто убил!
Он впился ногтями ей в плечи, прожигая насквозь возмущенным взглядом.
— Я не принимал чужого обличья, — заскрежетал он зубами. — Меня зовут Ярон, и никогда я не был твоим мужем!
Увидев это когда-то родное лицо, искаженное яростью и ненавистью, Мириэль разрыдалась, как девочка, слезы застлали все, они шли от самого сердца и болью застревали в горле.
— Ты просто не помнишь! Тебя изменили в Стране Вечных Льдов!
К ее слезам он тоже не был готов, у него разболелась голова.
— Я не был в Стране Вечных Льдов! — воскликнул он.
— Это косоглазая ведьма все подстроила, — продолжала рыдать Мириэль. Она упала на пол пещеры, обнимая мокрыми от слез пальцами разбитые в кровь колени. — Ты меня ненавидишь, ненавидишь! Вот что они сделали.
Ярон подошел к выходу из пещеры и задумался. Он не был в Стране Вечных Льдов, но много слышал о ней от своих наставников и иногда представлял так ясно, как будто прожил там целую жизнь. Более того, если верить им, ему предназначено было властвовать в Ориене. Но что она могла знать об этом?! Ярон был не на шутку взволнован. Он взглянул на Мириэль, и тут же в нем снова вспыхнула ненависть. «Убийца!? — пронеслось в мозгу, но к знакомому чувству ненависти примешивалось так много новых переживаний, что Ярон отложил исполнение мести. Надо выяснить, что за человек так похож на него, и каким образом они связаны. А потом уничтожить ее.
Ярон привязал «добычу» веревкой к своей руке, она отнеслась к этому безразлично и безвольно поплелась следом за ним, не разбирая дороги. Его раздражали всхлипывания девушки, но он сдерживал себя. Мириэль ничего не чувствовала, словно утонув в обидных и печальных мыслях. Она столько лет прятала в сердце память об их любви, горячем и нежном чувстве, самом прекрасном в жизни, а для него ее просто не существует. Нет прошлого, нет смысла жить.
Между тем они вышли на простор, узкая коса кончилась, и спутники оказались на берегу сверкающей на солнце бухты. Песок был сухой и теплый, и они присели отдохнуть.
— Почему ты хотел меня убить? — спросила Мириэль.
— Что ж тут непонятного?! — черные глаза сузились от ненависти. — Ты убила моих родителей!
— Что?! — даже в таком состоянии Мириэль удивилась.
Он сильно сжал ее виски, и она почувствовала, как проваливается в черную дыру, в прошлое, которое улетучилось из ее памяти. «Мне нужно твое любящее сердечко для навара, и будет готов напиток власти, который вернет мне сына!» — Вэнили — серебряная садовница и страшный Рубозавр предстали перед ее взором.
— Этого не может быть! Я знала тебя до того, как встретилась с ними, и ты никогда не упоминал о них. О! Все это тебе внушили люди-птицы: и то, что они твои родители, и то, что ты должен мне мстить. Они вторглись в твое сознание и изменили прошлое!
— Вот как! — злорадно ухмыльнулся Ярон. Ее слова возмутили его. Как она посмела предположить, что им могли управлять! Когда-то у него возникли подобные опасения, но он сумел доказать людям-птицам, что его невозможно сделать пешкой в чужой игре, и отомстил им. Но Рубозавр и Вэнили любили его, а эта ничтожная самозванка пытается очернить даже память о них!