Последняя пристань

Вторушин Станислав Васильевич

Особенно дорожил Канунников порохом, достать который в последнее время стало невозможно. Оставшийся с давних времен он расходовал чрезвычайно бережно. Каждый патрон старался использовать наверняка. Стрелял только тогда, когда был уверен, что не промажет. Вот почему так обрадовался, когда Спиридон предложил этот ценнейший охотничий провиант из своих запасов.

Евдоким достал гильзы, дробь, которую катал сам из свинца между двух сковородок, и они занялись снаряжением патронов. Но даже за этим занятием его не покидала мысль о земле. Он

тосковал по крестьянской работе.

— Сеять-то нонче будете? — как бы невзначай спросил Канунников.

— А то как же, — откликнулся Спиридон.

— А где зерно взяли? — Евдоким оторвал взгляд от патронов и посмотрел на Шишкина.

— Омутянские двести пудов дали. Да в своих сусеках поскребли. Я два мешка отвез, смолоть не успел.

Евдоким промолчал. Ему казалось, что пожар приведет к распаду колхоза, а он, наоборот, сплотил людей. Даже соседи, с которыми у них шла тяжба из-за покосов, и те помогли. Впрочем, давно известно, что горе всегда сближает людей. Так его легче пережить.

— Ну и что же ты получишь за свои два мешка? — спросил Евдоким.

— Получу осенью, опосля страды.

— Сколь тебе за них дадут? — Евдоким снова уставился на Спиридона.

— Два и дадут, — ответил тот, с трудом загоняя в почерневший патрон плотный войлочный пыж.

— Махнул шило на мыло. — Евдоким качнулся, отстраняясь от стола.

Он не понимал, как можно отдать последнее зерно, когда у самого семеро по лавкам сидят. Тем более что никакого приварка с этого не будет. Но Спиридон словно не заметил его последней фразы, продолжая сосредоточенно запыживать патроны. Евдоким понял, что тот не хочет продолжать разговор о колхозе и не стал больше задавать вопросы. Однако это сделала за него Наталья.

— А что с амбаром-то? — спросила она. — Нашли, кто его поджег?

— Приезжал к нам гепеушник, ползал вокруг амбара на четвереньках, кое-кого расспрашивал. На этом все и кончилось. Может, что-то и заметил, да от них ведь много не дознаешься.

— Сейчас уж вряд ли кого найдешь, — заметила Наталья. — Столько времени прошло.

Шишкин снова не ответил. Он был сегодня до неузнаваемости молчалив. Снарядив патроны, он сложил их в специальную сумочку и начал помогать Евдокиму. Поняв, что разговор получается натянутым, Наталья засобиралась доить корову. Когда она вернулась, мужики уже закончили с патронами и убрали со стола охотничьи принадлежности.

На охоту выехали рано утром, когда небо на востоке еще только начинало сереть. Вода в реке казалась темной и неприветливой. Евдоким столкнул лодку, сам сел за весла, Спиридона усадил на корму. В двух километрах от избы за поворотом Чалыша была протока, в которую он решил поставить фитиль. Вода здорово прибыла, затопив прибрежные тальники, и они дрожали под ее напором. Река, мелкие ручьи и ближние озера слились воедино. Но Евдоким безошибочно отыскал протоку. Он повернул лодку прямо в тальники и она заскользила между кустов.

— Надо запастись тычками для фитиля, — сказал он, цепляясь за торчащую из воды ветку.

Вырубив три длинных шеста, Канунников снова сел за весла и вывел лодку в протоку, оказавшуюся сразу за кустами. Они проплыли по ней метров триста, пока не открылось озеро. Оно было вытянутым и довольно широким, окаймленным по берегам низким тальником. Евдоким решил сначала поставить фитиль, а уж потом заняться охотой. Он выбрал для него место в самой узкой части протоки, там, где она вытекала из озера.

— Уток-то не видать, — растерянно заметил Спиридон, рассчитывавший на хорошую охоту.

— Придет время, увидим, — произнес Евдоким. — Никуда они не денутся.

Поставив фитиль, охотники сделали скрадки в разных концах озера. Евдоким еще не успел как следует устроиться, а Спиридон уже выстрелил и, выйдя из скрадка, зашлепал сапогами по воде, доставая утку. Канунников даже не видел, откуда она вылетела. Поудобнее расположившись в скрадке, он стал ждать. Но место оказалось не очень удачным, утки летели на Спиридона. Тот выстрелил уже раз пять, а Евдоким все сидел в томительном ожидании.

Первая утка села к его скрадку почти через час. Он прицелился и выстрелил. Утка захлопала крыльями, закружилась на одном месте, опустив голову в воду. Евдоким понял, что ранил ее смертельно. Поэтому не стал тратить на нее второй патрон, а смело шагнул в воду, где она выписывала круги. Он взял ее за крыло и принес к скрадку. После этого наступило затишье. Оно продолжалось довольно долго.

Наконец, к чучелам сели две утки. Он стал ждать, когда они сплывутся вместе, чтобы их можно было взять одним выстрелом. Но утки, наоборот, поплыли в разные стороны. Он выругался про себя и выстрелил в селезня. Тот взлетел и тут же упал на воду.

Солнце поднялось совсем высоко и перелет прекратился. Евдоким взял своих уток и пошел к Спиридону. Ему хотелось узнать, сколько добыл напарник. Тот оказался удачливее, среди его трофеев было восемь селезней.

— Не расстраивайся, — сказал Спиридон, заметив завистливое огорчение на лице Евдокима. — Вечером добудешь больше.

Они перекусили, собрали ворох сухой травы и легли на нее отдыхать. После полудня снова расселись по своим скрадкам. На этот раз охота у Канунникова была удачнее, но Спиридон опять обошел его.

Заночевали они у костра на берегу озера. Отстреляли утреннюю зорьку и поехали проверять фитиль. За сутки вода заметно прибыла. Это было видно по тычкам, удерживавшим рыболовную снасть. В фитиль набилось много рыбы. В одном крыле билась здоровенная щука, пытавшаяся прорвать прочную снасть. Внутри фитиля вода бурлила от мечущейся там рыбы.

Евдоким понял, что затащить весь фитиль в лодку одним рывком не удастся. Поэтому он решил закинуть сначала его конец. Но и это он не смог сделать, не хватило сил. Спиридон с удивлением таращил глаза на воду около лодки, которая пенилась и бурлила.